Мефодий Буслаев – 4 Билет на Лысую гору | Сделать закладку
Спасибо. Я лучше полежу. Трудный, знаете ли, выдался денек, — отказался Хаврон, задумчиво трогая подбородок. Он прикинул, что если встанет, то скорее всего снова получит.
— Я сказал, вставай! — процедил толстяк и опять пнул его ногой.
Эдя неохотно поднялся. Он умел разбираться в интонациях. Его втащили в комнату и бесцеремонно толкнули в кресло.
— Я пришел потолковать с тобой как матрос с матросом. Меня зовут Феликс, — заявил толстяк, оседлав стул.
Эдя хотел поинтересоваться, с какой это то радости его назвали матросом, но благоразумно промолчал. Хоть матросом назови, только купаться не заставляй.
— Матрос, знаешь, зачем существуют долги? Чтобы их отдавать! Моя же работа состоит в том, чтобы получать деньги с тех, кто не хочет делать это добровольно, — продолжал Феликс.
Фразы лились из него, как из патефона. Ощущались немалый опыт и глубокое профессиональное соответствие.
— Я ничего не должен, — уныло заспорил Эдя.
Отнекиваясь, он торопливо соображал, с каким из его многочисленных долгов связан этот визит. Он был должен целой куче людей, но чисто символические суммы. Во всяком случае, мордобоем нигде не пахло. Максимум могли кинуть в него котлетой или помидором.
Толстяк зацокал языком.
— Два года назад ты работал в ресторане «Египет»?
— Э э… — сказал Эдя, не решаясь это отрицать. — Возможно. Я много где работал.
— В баре?
— Ну…
Феликс похлопал его по щеке.
— Умный мальчик, головастый! Все помнит!.. Так вот, матрос, вы с напарником продавали там спиртное и прикарманивали часть выручки. Потом ты уволился. Твой напарник продолжал прежние фокусы. Недавно он засыпался… Мы с ним уже говорили, — толстяк посмотрел на свой кулак. — Он раскаялся и уже заплатил штраф. Кроме того, он рассказал нам о тебе.
— Настоящий друг, — печально произнес Эдя. Интуиция подсказывала, что отрицание в данном случае не лучшая идея.
Феликс одобрительно хмыкнул.
— Вот и умница, что все понял!.. Настоящий матрос! В общем, с тебя три тысячи, и разойдемся на встречных курсах.
— Три тысячи чего? Рублей? — неосторожно ляпнул Хаврон и едва не перелетел через кресло. Он даже не заметил, когда толстяк замахнулся. У этой драчливой туши определенно было боксерское прошлое.
— Не обижайся, матрос! Рублями тут не считают! Это чтобы ты стал понятливее. Вернешь деньги? — сказал Феликс,
— Угу. Нет проблем! — злобно проговорил Эдя, трогая скулу. — Ах да, я забыл! Я же пожертвовал их на заморозку Антарктиды! Позвоните моему банкиру на следующей неделе…
Кулак толстяка вновь взлетел. На этот раз Хаврон уловил движение, начавшееся в бедре, но, не успев уклониться, вновь ткнулся ухом в кресло.
— Послушайте, вы! Перестаньте распускать руки! Я что, похож на человека, у которого есть деньги? — заорал Эдя.
Нахмурившись, Феликс повернулся к браткам. Рыжий с большим умственным напряжением, читавшимся на его лице, чистил ногти кнопочным ножом. Парень со шрамом откровенно зевал, разглядывая свои кроссовки. Его длинное лошадиное лицо было унылым. Оба явно скучали от рутинной работы.
— Я сказал, вставай! — процедил толстяк и опять пнул его ногой.
Эдя неохотно поднялся. Он умел разбираться в интонациях. Его втащили в комнату и бесцеремонно толкнули в кресло.
— Я пришел потолковать с тобой как матрос с матросом. Меня зовут Феликс, — заявил толстяк, оседлав стул.
Эдя хотел поинтересоваться, с какой это то радости его назвали матросом, но благоразумно промолчал. Хоть матросом назови, только купаться не заставляй.
— Матрос, знаешь, зачем существуют долги? Чтобы их отдавать! Моя же работа состоит в том, чтобы получать деньги с тех, кто не хочет делать это добровольно, — продолжал Феликс.
Фразы лились из него, как из патефона. Ощущались немалый опыт и глубокое профессиональное соответствие.
— Я ничего не должен, — уныло заспорил Эдя.
Отнекиваясь, он торопливо соображал, с каким из его многочисленных долгов связан этот визит. Он был должен целой куче людей, но чисто символические суммы. Во всяком случае, мордобоем нигде не пахло. Максимум могли кинуть в него котлетой или помидором.
Толстяк зацокал языком.
— Два года назад ты работал в ресторане «Египет»?
— Э э… — сказал Эдя, не решаясь это отрицать. — Возможно. Я много где работал.
— В баре?
— Ну…
Феликс похлопал его по щеке.
— Умный мальчик, головастый! Все помнит!.. Так вот, матрос, вы с напарником продавали там спиртное и прикарманивали часть выручки. Потом ты уволился. Твой напарник продолжал прежние фокусы. Недавно он засыпался… Мы с ним уже говорили, — толстяк посмотрел на свой кулак. — Он раскаялся и уже заплатил штраф. Кроме того, он рассказал нам о тебе.
— Настоящий друг, — печально произнес Эдя. Интуиция подсказывала, что отрицание в данном случае не лучшая идея.
Феликс одобрительно хмыкнул.
— Вот и умница, что все понял!.. Настоящий матрос! В общем, с тебя три тысячи, и разойдемся на встречных курсах.
— Три тысячи чего? Рублей? — неосторожно ляпнул Хаврон и едва не перелетел через кресло. Он даже не заметил, когда толстяк замахнулся. У этой драчливой туши определенно было боксерское прошлое.
— Не обижайся, матрос! Рублями тут не считают! Это чтобы ты стал понятливее. Вернешь деньги? — сказал Феликс,
— Угу. Нет проблем! — злобно проговорил Эдя, трогая скулу. — Ах да, я забыл! Я же пожертвовал их на заморозку Антарктиды! Позвоните моему банкиру на следующей неделе…
Кулак толстяка вновь взлетел. На этот раз Хаврон уловил движение, начавшееся в бедре, но, не успев уклониться, вновь ткнулся ухом в кресло.
— Послушайте, вы! Перестаньте распускать руки! Я что, похож на человека, у которого есть деньги? — заорал Эдя.
Нахмурившись, Феликс повернулся к браткам. Рыжий с большим умственным напряжением, читавшимся на его лице, чистил ногти кнопочным ножом. Парень со шрамом откровенно зевал, разглядывая свои кроссовки. Его длинное лошадиное лицо было унылым. Оба явно скучали от рутинной работы.
»Емец Дмитрий
»Фэнтези
В библиотеку
