Великая охота | Сделать закладку
за две тысячи лет Черные Айя обнаружили себя. Арад Доман и Тарабон на грани войны, и будет еще хуже, когда до них дойдут вести из Фалме. Гражданской войной охвачен Кайриэн.
– В Кайриэне я ничего не делал, – возразил Ранд. – За это нечего меня винить, я тут ни при чем!
– Бездействие всегда было тактическим ходом в Великой Игре,
– со вздохом сказала Морейн, – а особенно в той, что ведется ныне. Ты стал искрой, и Кайриэн взорвался точно фейерверк Иллюминаторов. Что, по-твоему, произойдет, когда известия из Фалме достигнут Арад Домана и Тарабона? Там всегда были люди, готовые превознести любого, кто объявит себя Драконом, но у них никогда не бывало таких предзнаменований, как случившееся в Фалме. Есть и большее. Вот.
Она кинула Ранду на грудь мешочек.
Юноша чуть помедлил, потом открыл его. Внутри лежали осколки, которые выглядели как черепки черно-белой глазурованной керамики. Похожие на них Ранд уже видел раньше.
– Еще одна печать на узилище Темного, – пробормотал он. Мин ойкнула; пальцы ее, сжимавшие руку Ранда, теперь сами искали поддержку, а не предлагали ее.
– Две, – сказала Морейн. – Теперь сломаны три из семи. Одна, что была у меня. и две. что я обнаружила в Фалме, в жилище Верховного Лорда. Когда сломаны будут все семь, если не раньше, заплата, которую люди наложили на просверленное ими отверстие в сотворенное Создателем узилище, будет напрочь сорвана, и Темный вновь окажется способен просунуть свою руку в эту дыру и коснуться мира. И единственная надежда мира – чтобы там его встретил Возрожденный Дракон.
Мин попыталась не дать Ранду откинуть одеяла, но он мягко отстранил девушку.
– Мне надо пройтись.
Она помогла ему подняться, но со множеством вздохов и ворчанием, что эдак он растревожит свою рану. Ранд обнаружил, что грудь у него обмотана повязками. Мин накинула ему на плечи одеяло, получилось нечто вроде плаща.
Несколько мгновений Ранд стоял, глядя на меч со знаком цапли, который лежал на земле, точнее на то. что от меча осталось. Меч Тэма. Меч моего отца. Неохотно, куда более неохотно, чем он делал что-либо в своей жизни, он распрощался с надеждой, что когда-нибудь подтвердится, что Тэм на самом деле его отец. Ранд чувствовал, как у него разрывается сердце. Но это нисколько не изменило его отношения, его чувства к Тэму. и Эмондов Луг был единственной родиной, которую он знал. Самое важное – Фейн. Я еще должен. Должен остановить его.
Женщинам пришлось поддерживать Ранда, взяв его под руки, и они спустились к уже разведенным лагерным кострам, невдалеке от накатанной грунтовой дороги. У костра расположился Лойал, он читал книгу "Уплыть за Закат". Рядом с огир смотрел в пламя Перрин. Шайнарцы занимались приготовлением ужина. Лан, сидя под деревом, острил меч. Страж пронзительно посмотрел на Ранда, затем кивнул ему.
Было и еще кое-что. В центре бивака трепетало на ветру знамя Дракона. Взамен Перринова деревца где-то отыскали подходящее древко.
Ранд спросил:
– Что оно там делает? Любой проходящий
– В Кайриэне я ничего не делал, – возразил Ранд. – За это нечего меня винить, я тут ни при чем!
– Бездействие всегда было тактическим ходом в Великой Игре,
– со вздохом сказала Морейн, – а особенно в той, что ведется ныне. Ты стал искрой, и Кайриэн взорвался точно фейерверк Иллюминаторов. Что, по-твоему, произойдет, когда известия из Фалме достигнут Арад Домана и Тарабона? Там всегда были люди, готовые превознести любого, кто объявит себя Драконом, но у них никогда не бывало таких предзнаменований, как случившееся в Фалме. Есть и большее. Вот.
Она кинула Ранду на грудь мешочек.
Юноша чуть помедлил, потом открыл его. Внутри лежали осколки, которые выглядели как черепки черно-белой глазурованной керамики. Похожие на них Ранд уже видел раньше.
– Еще одна печать на узилище Темного, – пробормотал он. Мин ойкнула; пальцы ее, сжимавшие руку Ранда, теперь сами искали поддержку, а не предлагали ее.
– Две, – сказала Морейн. – Теперь сломаны три из семи. Одна, что была у меня. и две. что я обнаружила в Фалме, в жилище Верховного Лорда. Когда сломаны будут все семь, если не раньше, заплата, которую люди наложили на просверленное ими отверстие в сотворенное Создателем узилище, будет напрочь сорвана, и Темный вновь окажется способен просунуть свою руку в эту дыру и коснуться мира. И единственная надежда мира – чтобы там его встретил Возрожденный Дракон.
Мин попыталась не дать Ранду откинуть одеяла, но он мягко отстранил девушку.
– Мне надо пройтись.
Она помогла ему подняться, но со множеством вздохов и ворчанием, что эдак он растревожит свою рану. Ранд обнаружил, что грудь у него обмотана повязками. Мин накинула ему на плечи одеяло, получилось нечто вроде плаща.
Несколько мгновений Ранд стоял, глядя на меч со знаком цапли, который лежал на земле, точнее на то. что от меча осталось. Меч Тэма. Меч моего отца. Неохотно, куда более неохотно, чем он делал что-либо в своей жизни, он распрощался с надеждой, что когда-нибудь подтвердится, что Тэм на самом деле его отец. Ранд чувствовал, как у него разрывается сердце. Но это нисколько не изменило его отношения, его чувства к Тэму. и Эмондов Луг был единственной родиной, которую он знал. Самое важное – Фейн. Я еще должен. Должен остановить его.
Женщинам пришлось поддерживать Ранда, взяв его под руки, и они спустились к уже разведенным лагерным кострам, невдалеке от накатанной грунтовой дороги. У костра расположился Лойал, он читал книгу "Уплыть за Закат". Рядом с огир смотрел в пламя Перрин. Шайнарцы занимались приготовлением ужина. Лан, сидя под деревом, острил меч. Страж пронзительно посмотрел на Ранда, затем кивнул ему.
Было и еще кое-что. В центре бивака трепетало на ветру знамя Дракона. Взамен Перринова деревца где-то отыскали подходящее древко.
Ранд спросил:
– Что оно там делает? Любой проходящий
»Роберт Джордан
»Фэнтези
В библиотеку
