Зелёная миля | Сделать закладку
Джен – пятьдесят девять, и она была прекрасна, как раньше. Во всяком случае
для меня. Мы сидели на местах в конце салона, и она ворчала на меня за то, что я не купил ей новую камеру, чтобы запечатлеть торжество. Я открыл рот, чтобы сказать, что у нас впереди целый день, мы походим по магазинам, и она сможет купить новую камеру, если хочет, это никак не отразится на нашем бюджете, и, более того, я думаю, что она просто ворчим потому что ей скучно, и не нравится книга, которую она взяла с собой. Про Перри Мейсона. И вот тут в моей памяти возникает белое пятно, как на засвеченной пленке.
Вы помните ту катастрофу? Думаю, кое-кто из вас о ней читал, но большинство не помнит. Хотя, когда она произошла, это было на первых страницах всех газет от побережья до побережья. Мы уже выезжали из Бирмингема под проливным дождем, Дженис все жаловалась на свой старый аппарат, когда лопнула камера. Автобус занесло и закрутило на мокром бетоне, и ему в бок ударился грузовик с удобрения-ми. Грузовик толкнул автобус на опору моста на скорости более ста километров в час, автобус ударил-ся о бетон, и его разорвало пополам. Два сверкаю-щих, мокрых от дождя куска полетели в противопо-ложных направлениях, тот, где находился бак с топливом, взорвался, как красно-черная комета в се-ро-дождливом небе. Вот только что Джен жаловалась на свой старый «кодак», а в следующий момент я уже лежал в дальней стороне подземного перехода, под дождем, глядя на пару голубых нейлоновых трусиков, выброшенных из чьего-то чемодана. «Среда» – было вышито на них черными нитками. Повсюду валялись чьи-то раскрытые чемоданы. И тела. А еще части тел. В автобусе находились семьдесят три пассажира, и лишь четверо уцелели. Я был один из них, единственный, кто серьезно не пострадал.
Я поднялся и побрел среди раскрытых чемоданов и разорванных людей, громко выкрикивая жену по имени. Помню, как отшвырнул ногой будильник, еще, как увидел лежащего в куче стекла мертвого мальчика лет тринадцати, в кедах «Филаделфия флайерз», у него была лишь половина лица. Я чувствовал, как дождь хлещет меня по лицу, потом зашел в переход и дождь на некоторое время поутих. Когда я вышел с другой стороны, он начался снова, капли били меня по щекам и по лбу. Недалеко от разбитой кабины грузовика с удобрениями я нашел Джен. Я узнал ее по красному платью – одному из лучших. Самое лучшее она, конечно, берегла для церемоний.
Она еще была жива. Я потом часто думал, что лучше – для меня, если не для нее, – если бы она погибла сразу. Мне было бы чуть легче расстаться с ней, чуть более естественно. А может, я просто себя обманываю на этот счет. Точно знаю одно: я бы никогда не отпустил ее, в самом деле.
Она вся дрожала. Одна туфля слетела, и я видел, как дергается ее нога. Ее глаза оставались открыты, но не видели, левый наполнился кровью и, упав рядом с ней на колени в пахнущем дымом дожде, я думал только о том, что это дрожание означает: ее казнят электричеством; ее казнили на электрическом стуле и я должен удержать регулятор,
для меня. Мы сидели на местах в конце салона, и она ворчала на меня за то, что я не купил ей новую камеру, чтобы запечатлеть торжество. Я открыл рот, чтобы сказать, что у нас впереди целый день, мы походим по магазинам, и она сможет купить новую камеру, если хочет, это никак не отразится на нашем бюджете, и, более того, я думаю, что она просто ворчим потому что ей скучно, и не нравится книга, которую она взяла с собой. Про Перри Мейсона. И вот тут в моей памяти возникает белое пятно, как на засвеченной пленке.
Вы помните ту катастрофу? Думаю, кое-кто из вас о ней читал, но большинство не помнит. Хотя, когда она произошла, это было на первых страницах всех газет от побережья до побережья. Мы уже выезжали из Бирмингема под проливным дождем, Дженис все жаловалась на свой старый аппарат, когда лопнула камера. Автобус занесло и закрутило на мокром бетоне, и ему в бок ударился грузовик с удобрения-ми. Грузовик толкнул автобус на опору моста на скорости более ста километров в час, автобус ударил-ся о бетон, и его разорвало пополам. Два сверкаю-щих, мокрых от дождя куска полетели в противопо-ложных направлениях, тот, где находился бак с топливом, взорвался, как красно-черная комета в се-ро-дождливом небе. Вот только что Джен жаловалась на свой старый «кодак», а в следующий момент я уже лежал в дальней стороне подземного перехода, под дождем, глядя на пару голубых нейлоновых трусиков, выброшенных из чьего-то чемодана. «Среда» – было вышито на них черными нитками. Повсюду валялись чьи-то раскрытые чемоданы. И тела. А еще части тел. В автобусе находились семьдесят три пассажира, и лишь четверо уцелели. Я был один из них, единственный, кто серьезно не пострадал.
Я поднялся и побрел среди раскрытых чемоданов и разорванных людей, громко выкрикивая жену по имени. Помню, как отшвырнул ногой будильник, еще, как увидел лежащего в куче стекла мертвого мальчика лет тринадцати, в кедах «Филаделфия флайерз», у него была лишь половина лица. Я чувствовал, как дождь хлещет меня по лицу, потом зашел в переход и дождь на некоторое время поутих. Когда я вышел с другой стороны, он начался снова, капли били меня по щекам и по лбу. Недалеко от разбитой кабины грузовика с удобрениями я нашел Джен. Я узнал ее по красному платью – одному из лучших. Самое лучшее она, конечно, берегла для церемоний.
Она еще была жива. Я потом часто думал, что лучше – для меня, если не для нее, – если бы она погибла сразу. Мне было бы чуть легче расстаться с ней, чуть более естественно. А может, я просто себя обманываю на этот счет. Точно знаю одно: я бы никогда не отпустил ее, в самом деле.
Она вся дрожала. Одна туфля слетела, и я видел, как дергается ее нога. Ее глаза оставались открыты, но не видели, левый наполнился кровью и, упав рядом с ней на колени в пахнущем дымом дожде, я думал только о том, что это дрожание означает: ее казнят электричеством; ее казнили на электрическом стуле и я должен удержать регулятор,
»Кинг Стивен
»Мистика,Ужасы
В библиотеку
