Е.Сухов-Алмаз в воровскую корону | Сделать закладку
в землянке, отведенной для
проживания спецгруппы, очевидно, исполняя четкие инструкции. Смершевец
великодушно выслушивал рапорт начальника лагеря и легким кивком головы отпускал
его с миром.
Барин лагеря, полковник Лавров Глеб Кириллович, был фигурой во всех
отношениях колоритной. Под два метра ростом, с абсолютно лысым черепом и
бесцветными бровями, со стороны он выглядел каким-то нескладным-несуразным.
Однако этот человек обладал недюжинной силой и, бывая в гневе, способен был в
одиночку навести страх даже на толпу матерых уркаганов. Несмотря на нелепую
внешность, он отличался живым умом и, как многие люди, обладавшие аналитическими
способностями, предпочитал излагать свои мысли ясно и просто. Для него не
существовало оттенков в отношениях с окружающими его людьми, а потому, не
мудрствуя лукаво, он делил их на своих и чужих, а всех заключенных подразделял
на «черную» и «красную» масти.
«Черными» были заключенные, угодившие в лагеря по уголовным статьям, а вот
«красными» — политические, попавшие сюда по знаменитой пятьдесят восьмой.
Лагерь Лавров не просто знал — он его чувствовал! Еще совсем недавно ему
казалось, что не существовало вещей, которые бы находились вне его понимания. Но
в последнее время атмосфера в лагере как-то вдруг переменилась, стала, несмотря
на внешнюю безмятежность, какой-то напряженной. Прекратились даже драки между
«красными» и «черными», которые нередко заканчивались серьезными последствиями.
Подобное настроение больше напоминало затишье перед бурей, а она, судя по
контингенту, который парился в зоне, могла разразиться нешуточными громами.
В самом объединении сук и блатных было что-то противоестественное. Они
стояли на разных полюсах уголовного и житейского миров, каждый из них имел не
только свои взгляды на жизнь, но и собственных апостолов. Легче было бы
ухитриться смешать воду и пламя, чем увидеть их однажды сидящими за одним
столом. Однако невозможное случилось. Уже третий день Лавров наблюдал за тем,
как «красные» и «черные», объединившись в единые семьи, хлебали постную лагерную
баланду.
Лаврову не хотелось верить собственным глазам, ведь каких-то полгода назад в
лагере произошла серьезная заваруха, в результате которой шесть человек были
заколоты заточками, и только оперативное вмешательство караула предотвратило
междоусобное истребление.
А может, на заключенных снизошла божья благодать и каждый из них готов был
подставить для удара правую щеку своему ближнему, предварительно уже схлопотав
по левой? Вряд ли! Подобное может случиться разве что в богадельне, где старички
стоят в шаге от смертного часа, а там, где находятся здоровые мужики и где
жизнь, даже при самых невыносимых условиях, представляется нескончаемой,
подобного не происходит. Так что не стоит тешить себя иллюзиями о каком-то там
всепрощении. Оставалось
проживания спецгруппы, очевидно, исполняя четкие инструкции. Смершевец
великодушно выслушивал рапорт начальника лагеря и легким кивком головы отпускал
его с миром.
Барин лагеря, полковник Лавров Глеб Кириллович, был фигурой во всех
отношениях колоритной. Под два метра ростом, с абсолютно лысым черепом и
бесцветными бровями, со стороны он выглядел каким-то нескладным-несуразным.
Однако этот человек обладал недюжинной силой и, бывая в гневе, способен был в
одиночку навести страх даже на толпу матерых уркаганов. Несмотря на нелепую
внешность, он отличался живым умом и, как многие люди, обладавшие аналитическими
способностями, предпочитал излагать свои мысли ясно и просто. Для него не
существовало оттенков в отношениях с окружающими его людьми, а потому, не
мудрствуя лукаво, он делил их на своих и чужих, а всех заключенных подразделял
на «черную» и «красную» масти.
«Черными» были заключенные, угодившие в лагеря по уголовным статьям, а вот
«красными» — политические, попавшие сюда по знаменитой пятьдесят восьмой.
Лагерь Лавров не просто знал — он его чувствовал! Еще совсем недавно ему
казалось, что не существовало вещей, которые бы находились вне его понимания. Но
в последнее время атмосфера в лагере как-то вдруг переменилась, стала, несмотря
на внешнюю безмятежность, какой-то напряженной. Прекратились даже драки между
«красными» и «черными», которые нередко заканчивались серьезными последствиями.
Подобное настроение больше напоминало затишье перед бурей, а она, судя по
контингенту, который парился в зоне, могла разразиться нешуточными громами.
В самом объединении сук и блатных было что-то противоестественное. Они
стояли на разных полюсах уголовного и житейского миров, каждый из них имел не
только свои взгляды на жизнь, но и собственных апостолов. Легче было бы
ухитриться смешать воду и пламя, чем увидеть их однажды сидящими за одним
столом. Однако невозможное случилось. Уже третий день Лавров наблюдал за тем,
как «красные» и «черные», объединившись в единые семьи, хлебали постную лагерную
баланду.
Лаврову не хотелось верить собственным глазам, ведь каких-то полгода назад в
лагере произошла серьезная заваруха, в результате которой шесть человек были
заколоты заточками, и только оперативное вмешательство караула предотвратило
междоусобное истребление.
А может, на заключенных снизошла божья благодать и каждый из них готов был
подставить для удара правую щеку своему ближнему, предварительно уже схлопотав
по левой? Вряд ли! Подобное может случиться разве что в богадельне, где старички
стоят в шаге от смертного часа, а там, где находятся здоровые мужики и где
жизнь, даже при самых невыносимых условиях, представляется нескончаемой,
подобного не происходит. Так что не стоит тешить себя иллюзиями о каком-то там
всепрощении. Оставалось
»Сухов Евгений
»Детективы,Криминал, Триллеры
В библиотеку
