Стильная жизнь | Сделать закладку
его глаза поблескивали из-под бровей все с тем же загадочным вниманием. – Я же говорю: вы серьезная девушка, несмотря на огонек, который в вас то и дело разгорается! – С этими словами он наконец улыбнулся, и Аля радостно и робко улыбнулась ему в ответ. – Я одного только не понимаю, дорогая моя: почему же вы на собеседование-то не пришли? Я ведь твердо решил, что возьму вас, несмотря на эту вашу выходку на конкурсе, – а вы вдруг не являетесь. Вот так уж точно нельзя поступать, можете мне поверить!
Аля почувствовала, как краснеет, бледнеет, хватает воздух ртом.
– Но я же… Но вы же сами… Разве Илья не говорил с вами? – выдавила она.
– Илья? – удивленно спросил он. – Какой Илья?
– Святых…
– А, Илюша, Ванин-то! Нет, не говорил. А о чем он должен был со мной говорить?
– Ни о чем, – судорожно сглатывая, ответила Аля. – Я неправильно поняла…
– Ну, бог с ним, – сказал Карталов. – Правильно, неправильно, что теперь разбираться? Теперь надо думать, что мы с вами делать будем.
– Я не знаю, – все еще не придя в себя после того, что она так неожиданно узнала, ответила Аля. – Я же не знала, что вы хотели меня принять…
– Ну, а теперь знаете, я и не собирался от вас этого скрывать. По-моему, Алечка, вам это не должно вскружить голову?
Он посмотрел на нее еще внимательнее, даже прищурился.
– Не должно, – кивнула Аля. – Я так много думала обо всем, Павел Матвеевич, за этот год! Я…
– Догадываюсь, что думали, – усмехнулся он. – А то бы и не пришли, пожалуй. Одним словом, Александра, раз уж, судя по всему, вы не утратили интерес к нашему странному делу…
Аля вышла на улицу в том состоянии, которое нельзя назвать ни потрясением, ни ошеломленностью, ни восторгом. Каждого из этих слов было мало, чтобы обозначить то, что с нею происходило. Так много в себя вместило это утро!
Она даже не понимала, что поразило ее больше: известие об обмане Ильи, или о том, что Карталов готов был взять ее на свой курс еще в прошлом году, или о том, что надо будет прийти завтра в ГИТИС с документами…
Нет, мысли об Илье совсем не казались ей сейчас важными! Они были так же мелки, как мелок был он сам, и им просто не хватало места в ее душе, хотя ей казалось, что душа ее все способна сейчас в себя вместить.
Аля шла по улице Немировича-Данченко, которая теперь, как когда-то давным-давно, называлась Глинищевским переулком, и золотые пятна света и тени плясали вокруг нее на горячем асфальте.
Она не знала, когда вдруг подхватила ее та живая сила, которая вела ее теперь, ни в чем не позволяя ошибиться. Когда она выбежала на эту улицу из наполненного дымом подъезда и поняла, что больше не вернется к Илье? Когда смотрела на свободную линию лиловых коктебельских гор в прозрачной дымке? Когда решила, что никуда не уедет без Максима, что бы ей ни грозило? Или еще раньше – когда впервые поднялась на невысокую гитисовскую сцену и вдруг догадалась, как показать то, что происходит в «Поэме без героя»?
Невозможно было определить и выделить какое-то
Аля почувствовала, как краснеет, бледнеет, хватает воздух ртом.
– Но я же… Но вы же сами… Разве Илья не говорил с вами? – выдавила она.
– Илья? – удивленно спросил он. – Какой Илья?
– Святых…
– А, Илюша, Ванин-то! Нет, не говорил. А о чем он должен был со мной говорить?
– Ни о чем, – судорожно сглатывая, ответила Аля. – Я неправильно поняла…
– Ну, бог с ним, – сказал Карталов. – Правильно, неправильно, что теперь разбираться? Теперь надо думать, что мы с вами делать будем.
– Я не знаю, – все еще не придя в себя после того, что она так неожиданно узнала, ответила Аля. – Я же не знала, что вы хотели меня принять…
– Ну, а теперь знаете, я и не собирался от вас этого скрывать. По-моему, Алечка, вам это не должно вскружить голову?
Он посмотрел на нее еще внимательнее, даже прищурился.
– Не должно, – кивнула Аля. – Я так много думала обо всем, Павел Матвеевич, за этот год! Я…
– Догадываюсь, что думали, – усмехнулся он. – А то бы и не пришли, пожалуй. Одним словом, Александра, раз уж, судя по всему, вы не утратили интерес к нашему странному делу…
Аля вышла на улицу в том состоянии, которое нельзя назвать ни потрясением, ни ошеломленностью, ни восторгом. Каждого из этих слов было мало, чтобы обозначить то, что с нею происходило. Так много в себя вместило это утро!
Она даже не понимала, что поразило ее больше: известие об обмане Ильи, или о том, что Карталов готов был взять ее на свой курс еще в прошлом году, или о том, что надо будет прийти завтра в ГИТИС с документами…
Нет, мысли об Илье совсем не казались ей сейчас важными! Они были так же мелки, как мелок был он сам, и им просто не хватало места в ее душе, хотя ей казалось, что душа ее все способна сейчас в себя вместить.
Аля шла по улице Немировича-Данченко, которая теперь, как когда-то давным-давно, называлась Глинищевским переулком, и золотые пятна света и тени плясали вокруг нее на горячем асфальте.
Она не знала, когда вдруг подхватила ее та живая сила, которая вела ее теперь, ни в чем не позволяя ошибиться. Когда она выбежала на эту улицу из наполненного дымом подъезда и поняла, что больше не вернется к Илье? Когда смотрела на свободную линию лиловых коктебельских гор в прозрачной дымке? Когда решила, что никуда не уедет без Максима, что бы ей ни грозило? Или еще раньше – когда впервые поднялась на невысокую гитисовскую сцену и вдруг догадалась, как показать то, что происходит в «Поэме без героя»?
Невозможно было определить и выделить какое-то
»Берсенева Анна
»Роман,Проза
В библиотеку
