Джельсомино в Стране Лгунов | Сделать закладку
болельщики.
– Давай! – крикнул во весь голос и Джельсомино. Как раз в эту минуту правый крайний послал мяч
центральному нападающему. Но мяч, поднявшись на глазах у всех в воздух, вдруг на полдороге свернул в сторону и, гонимый какой-то неведомой силой, влетел прямо в ворота противника.
– Гол! – взорвались зрители.
– Вот это удар! – воскликнул кто-то. – Видели, как тонко он был рассчитан? До одного миллиметра! У этого парня золотые ноги!
Но Джельсомино, придя в себя, понял, что допустил оплошность.
«Так и есть, – подумал он, – я забил этот гол своим голосом. Нужно будет взять себя в руки, а то спорту придет конец. И пожалуй, надо, чтоб было справедливо, – забью-ка я гол и в другие ворота. Тогда все встанет на свои места!».
Во втором тайме и в самом деле представился подходящий случай. Когда команда противника перешла в нападение, Джельсомино снова закричал: «Давай!» – и загнал мяч в ворота своей команды. Можете себе представить, как обливалось кровью его сердце! Даже через много лет, рассказывая мне об этом случае, Джельсомино сказал:
– Я бы дал отрубить себе палец, лишь бы не забивать этого гола! Но не забить его я не мог. Иначе было бы несправедливо.
– А ведь на твоем месте кто угодно подыграл бы своей любимой команде, – заметил я.
Кто угодно, но только не Джельсомино! Он был честен и правдив, как прозрачная родниковая вода. Таким он и рос, и скоро из мальчика стал юношей. Правда, роста он был скорее низкого, чем высокого, а сложения скорее щуплого, чем крепкого. Так что имя его – Джельсомино, что означает «маленький жасмин», – очень подходило ему. Будь у него имя потяжелее, он, пожалуй, нажил бы себе горб, нося его. Когда Джельсомино подрос, он оставил школу и стал заниматься крестьянским трудом. Наверное, он так бы и прожил всю жизнь, и мне не пришлось бы рассказывать о нем, не попади он в одну неприятную историю, о которой вы сейчас и узнаете.
Глава вторая, прочитав которую вы поймете, что если от вашего голоса падают груши, то лучше скрывать это от соседей
Однажды утром Джельсомино вышел в сад и увидел, что груши уже поспели. Ведь груши – они такие: никому ни гугу, а сами зреют да спеют. И в одно прекрасное утро вы обнаруживаете вдруг, что они совсем уже поспели и пора их снимать.
«Жаль, что я не захватил лестницу, – подумал Джельсомино. – Придется пойти за нею домой. А заодно уж захвачу и жердь, чтобы сбивать груши с самых высоких веток».
Но в эту самую минуту ему пришла озорная мысль. «А если попробовать голосом?» – подумал он.
Он встал под грушевым деревом и не то в шутку, не то всерьез крикнул:
– А ну-ка, груши, падайте вниз!
«Пата-пум, пата-пум!» – ответили ему груши и дождем посыпались на землю.
Джельсомино подошел к другому дереву и проделал то же самое. И каждый раз, когда он кричал «Падайте!», груши, словно только того и ждали, срывались с веток и шлепались на землю. Джельсомино очень обрадовался.
«Я не затратил на это никакого труда, – подумал он. – Жаль, раньше не
– Давай! – крикнул во весь голос и Джельсомино. Как раз в эту минуту правый крайний послал мяч
центральному нападающему. Но мяч, поднявшись на глазах у всех в воздух, вдруг на полдороге свернул в сторону и, гонимый какой-то неведомой силой, влетел прямо в ворота противника.
– Гол! – взорвались зрители.
– Вот это удар! – воскликнул кто-то. – Видели, как тонко он был рассчитан? До одного миллиметра! У этого парня золотые ноги!
Но Джельсомино, придя в себя, понял, что допустил оплошность.
«Так и есть, – подумал он, – я забил этот гол своим голосом. Нужно будет взять себя в руки, а то спорту придет конец. И пожалуй, надо, чтоб было справедливо, – забью-ка я гол и в другие ворота. Тогда все встанет на свои места!».
Во втором тайме и в самом деле представился подходящий случай. Когда команда противника перешла в нападение, Джельсомино снова закричал: «Давай!» – и загнал мяч в ворота своей команды. Можете себе представить, как обливалось кровью его сердце! Даже через много лет, рассказывая мне об этом случае, Джельсомино сказал:
– Я бы дал отрубить себе палец, лишь бы не забивать этого гола! Но не забить его я не мог. Иначе было бы несправедливо.
– А ведь на твоем месте кто угодно подыграл бы своей любимой команде, – заметил я.
Кто угодно, но только не Джельсомино! Он был честен и правдив, как прозрачная родниковая вода. Таким он и рос, и скоро из мальчика стал юношей. Правда, роста он был скорее низкого, чем высокого, а сложения скорее щуплого, чем крепкого. Так что имя его – Джельсомино, что означает «маленький жасмин», – очень подходило ему. Будь у него имя потяжелее, он, пожалуй, нажил бы себе горб, нося его. Когда Джельсомино подрос, он оставил школу и стал заниматься крестьянским трудом. Наверное, он так бы и прожил всю жизнь, и мне не пришлось бы рассказывать о нем, не попади он в одну неприятную историю, о которой вы сейчас и узнаете.
Глава вторая, прочитав которую вы поймете, что если от вашего голоса падают груши, то лучше скрывать это от соседей
Однажды утром Джельсомино вышел в сад и увидел, что груши уже поспели. Ведь груши – они такие: никому ни гугу, а сами зреют да спеют. И в одно прекрасное утро вы обнаруживаете вдруг, что они совсем уже поспели и пора их снимать.
«Жаль, что я не захватил лестницу, – подумал Джельсомино. – Придется пойти за нею домой. А заодно уж захвачу и жердь, чтобы сбивать груши с самых высоких веток».
Но в эту самую минуту ему пришла озорная мысль. «А если попробовать голосом?» – подумал он.
Он встал под грушевым деревом и не то в шутку, не то всерьез крикнул:
– А ну-ка, груши, падайте вниз!
«Пата-пум, пата-пум!» – ответили ему груши и дождем посыпались на землю.
Джельсомино подошел к другому дереву и проделал то же самое. И каждый раз, когда он кричал «Падайте!», груши, словно только того и ждали, срывались с веток и шлепались на землю. Джельсомино очень обрадовался.
«Я не затратил на это никакого труда, – подумал он. – Жаль, раньше не
»Джанни Родари
»Сказки
В библиотеку
