Говард Ф.Лавкрафт.

Алхимик





На вершине горы, набухшие склоны которой у основания топорщатся
косматым лесом, привольно раскинувшим узловатые деревья, венцом на ложе трав
возлежит замок моих предков. Из века в век ощерившиеся зубцы стен держат в
узде суровую, изрытую морщинами местность, приняв под свое покровительство
надменный замок, соперничающий по древности, судя по величественному
силуэту, с замшелыми стенами. Древние башни, прокаленные вихрем поколений, в
многочисленных язвах, оставленных медленно, но наверняка действующим ядом
временем, в эпоху феодализма славились по всей Франции, наводя ужас на одних
и восхищая других. Бойницы и укрытия видели баронов, графов и даже королей,
готовых биться до последнего, и никогда эхо от шагов завоевателей не
раздавалось в просторных залах замка.
Однако с той героической поры все переменилось. Бедность, немногим
отличавшаяся от крайней нужды, и гордыня, не позволившая наследникам
осквернить свое славное имя торговыми аферами, обрекли на гибель некогда
девственное великолепие владений; так что все здесь осевшие стены,
запущенная буйная растительность парка, пересохший ров, наполненный пылью,
щербатые внутренние дворики, накренившиеся башенки, покосившиеся полы,
траченая обшивка, поблекшие гобелены слагало грустную повесть об оскудевшей
роскоши. С годами одна из главных башен развалилась, потом наступила очередь
других. Четырехглавая когда-то крепость стала одноглавой, а место
могущественного лорда занял его обнищавший потомок.
Здесь, в одной из просторных и мрачных комнат замка, я, Антуан,
последний из обреченного графского рода С., впервые увидел свет девяносто
лет назад. Эти стены, как и склоны горы, меченные темными мрачными чащами,
лощинами и гротами, были свидетелями первых лет моей безрадостной жизни. Я
не знал своих родителей. Мой отец погиб в возрасте тридцати двух лет. Это
случилось за месяц до моего рождения; его убил камень, сорвавшийся с
полуразрушенного парапета. Моя мать умерла в родах, и я оказался на
попечении слуги, человека в высшей степени достойного и наделенного к тому
же недюжинным умом. Если мне не изменяет память, его звали Пьер. Я был
единственным ребенком. Одиночество, принявшее меня сразу после рождения,
только укреплялось благодаря стараниям моего воспитателя, который всячески
препятствовал какому бы то ни было общению с крестьянскими детьми, чьи семьи
обосновались повсюду на раскинувшейся у подножия горы равнине. В те времена
Пьер объяснял свой запрет тем, что отпрыску благородного рода негоже водить
дружбу с плебеями. Теперь я знаю, что истинная причина пряталась в другом:
он хотел уберечь мои уши от россказней о роке, который из поколения в
поколение преследовал мой род. Эти истории, щедро расцвеченные, заполняли
досуг арендаторов, собиравшихся
 
Скачать статью

»Лавкрафт Говард
»Мистика,Ужасы
В библиотеку