Ужасы старого кладбища | Сделать закладку
а потом ожила и к хозяйке своей, Лайдж Гопкинс, побежала. А теперь и ты мертвяком сделаешься, окоченеешь и станешь, как Том Ловкинз! Только, сам знаешь, не сразу, потому как оно, когда чуть-чуть попадет, то не скоро действует".
А Софи тогда внизу была - там соседи пришли, и моя жена Матильда - вот уж тридцать лет, как она померла - тоже пришла. Уж очень им хотелось разузнать, застал тогда Том у себя Бельмоуза или нет, а если застал, то не от этого ли окочурился. Надо сказать, кое-кто из собравшихся подивился на Софи: она больше не шумела и не возмущалась, увидев, как ухмылялся Бельмоуз. На то, что Том мог слечь с "помощью" Генри с его шприцами и неведомо как состряпанными снадобьями, никто не намекал, как не намекали и на возможное потворство Софи, приди ей в голову та же мысль; но ведь как бывает: сказать не скажут, а подумать подумают. Все же знали, что Бельмоуз ненавидел Тома лютой ненавистью - и было за что, между прочим; вот Эмили Барбор и шепнула тогда моей Матильде: повезло, мол, гробовщику, что старый лекарь рядом оказался и смерть засвидетельствовал - теперь уж никто не усомнится".
Дойдя до этого места, старик Кальвин обычно начинает бормотать себе под нос что-то невнятное, тряся спутанной, серой от грязи бороденкой. Почти все слушатели стараются при этом потихоньку ускользнуть от него, но старик чаще всего не замечает происходящего. Дальше рассказывает, как правило, Фред Пек: он в те времена был совсем маленьким.
Хоронили Томаса Ловкинза в четверг, семнадцатого июня, уже через два дня после его смерти. Такую поспешность жители захолустной Тихой Заводи почли чуть ли не кощунственной, однако Бельмоуз настоял на своем, сославшись на особое состояние организма покойного. С момента бальзамирования трупа гробовщик заметно разволновался и то и дело щупал пульс своего клиента. Старик Пратт предположил, что Генри тревожился из-за наобум увеличенной дозы снадобья. И тогда пополз слушок, что Тома "угробили", отчего скорбящие земляки, падкие до подобных скандальных историй, с удвоенной силой рвались на похороны, где надеялись утолить свое нездоровое любопытство.
Бельмоуз был явно удручен, но, тем не менее, казалось, весь сосредоточился на исполнении своих профессиональных обязанностей. При виде усопшего Софи и другие собравшиеся остолбенели от удивления: он лежал в гробу как живой, меж тем виртуоз похоронного дела строго периодически делал ему какие-то вливания, дабы закрепить свой успех. Плоды его самоотверженных усилий вызвали у местных и приезжих участников траурной процессии нечто вроде восхищения, хотя он и подпортил произведенный эффект своими крайне бестактными, хвастливыми рассуждениями. Вводя очередную порцию снадобья своему безмолвному подопечному, он знай себе нес околесицу, все твердя о том, какое, мол, счастье, иметь под рукой первоклассного гробовщика. Ведь каково было бы Тому - с этими словами он больше обращался к покойному - попади он к другому, нерадивому гробовщику: такой и заживо схоронить может. Ужасы погребения
А Софи тогда внизу была - там соседи пришли, и моя жена Матильда - вот уж тридцать лет, как она померла - тоже пришла. Уж очень им хотелось разузнать, застал тогда Том у себя Бельмоуза или нет, а если застал, то не от этого ли окочурился. Надо сказать, кое-кто из собравшихся подивился на Софи: она больше не шумела и не возмущалась, увидев, как ухмылялся Бельмоуз. На то, что Том мог слечь с "помощью" Генри с его шприцами и неведомо как состряпанными снадобьями, никто не намекал, как не намекали и на возможное потворство Софи, приди ей в голову та же мысль; но ведь как бывает: сказать не скажут, а подумать подумают. Все же знали, что Бельмоуз ненавидел Тома лютой ненавистью - и было за что, между прочим; вот Эмили Барбор и шепнула тогда моей Матильде: повезло, мол, гробовщику, что старый лекарь рядом оказался и смерть засвидетельствовал - теперь уж никто не усомнится".
Дойдя до этого места, старик Кальвин обычно начинает бормотать себе под нос что-то невнятное, тряся спутанной, серой от грязи бороденкой. Почти все слушатели стараются при этом потихоньку ускользнуть от него, но старик чаще всего не замечает происходящего. Дальше рассказывает, как правило, Фред Пек: он в те времена был совсем маленьким.
Хоронили Томаса Ловкинза в четверг, семнадцатого июня, уже через два дня после его смерти. Такую поспешность жители захолустной Тихой Заводи почли чуть ли не кощунственной, однако Бельмоуз настоял на своем, сославшись на особое состояние организма покойного. С момента бальзамирования трупа гробовщик заметно разволновался и то и дело щупал пульс своего клиента. Старик Пратт предположил, что Генри тревожился из-за наобум увеличенной дозы снадобья. И тогда пополз слушок, что Тома "угробили", отчего скорбящие земляки, падкие до подобных скандальных историй, с удвоенной силой рвались на похороны, где надеялись утолить свое нездоровое любопытство.
Бельмоуз был явно удручен, но, тем не менее, казалось, весь сосредоточился на исполнении своих профессиональных обязанностей. При виде усопшего Софи и другие собравшиеся остолбенели от удивления: он лежал в гробу как живой, меж тем виртуоз похоронного дела строго периодически делал ему какие-то вливания, дабы закрепить свой успех. Плоды его самоотверженных усилий вызвали у местных и приезжих участников траурной процессии нечто вроде восхищения, хотя он и подпортил произведенный эффект своими крайне бестактными, хвастливыми рассуждениями. Вводя очередную порцию снадобья своему безмолвному подопечному, он знай себе нес околесицу, все твердя о том, какое, мол, счастье, иметь под рукой первоклассного гробовщика. Ведь каково было бы Тому - с этими словами он больше обращался к покойному - попади он к другому, нерадивому гробовщику: такой и заживо схоронить может. Ужасы погребения
»Лавкрафт Говард
»Мистика,Ужасы
В библиотеку
