Сеть Знакомств и общения Rose-Vetrov

не нужны советы, — отрезал Ражный. — Скажи-ка лучше, принёс ли ты
новую Поруку?
— Нет, не принёс. Боярин велел сказать лишь то, что сказал. А насчёт новой
Поруки — ничего. Может, он уверен, что ты Скифа одолеешь, так ему сообщил, где и
когда следующий поединок.
— Ладно, иди, если все сказал!
— Какой строптивый! — усмехнулся тот. — Хотел бы я посмотреть, как ты со
Скифом схватишься! Особенно в кулачном зачине!.. Так что Пересвету передать?
— Я перемену принял и жаловаться не стану.
— Так и передам!… Слышишь, Ражный, подбрось на дорогу? К тебе добираться —
беда, а таксисты цены ломят… Ну, не пешком же мне ходить в конце двадцатого
века! Работать некогда, воровать не пристало…
Ражный ждал такого вопроса, потому что не был бы калик, если б не выпросил
что-нибудь.
— На вешалке куртка, — сказал он. — В кармане бумажник… Возьми, сколько
есть.
Сирый пошелестел, как мышь сухарями, протянул разочарованно:
— Тут всего-то двадцать баксов…
— Чем богаты, тем и рады…
— Ну тебя, Ражный! Все вотчинники прибедняются. А у кого нынче деньги? У вас
да у опричников! Те так вообще ни гроша не дадут, поезжай на что хочешь…
— А ты их видел когда-нибудь? Опричников? Калик спрятал деньги, помялся.
— Видеть не видел… Чтоб вот так явно! Кто из них признается?.. Но некоторых
иноков подозреваю. Кстати, вот этот Скиф — один из них. Весь какой-то
таинственный, ходит призраком, говорит загадками… И женился недавно!
Его подмывало выдать Ражному какие-нибудь последние сплетни, которых
нахватался, путешествуя от аракса к араксу, и разумеется, не бесплатно…
— До свидания, сирый! — громко сказал Ражный, оборвав его на полуслове. —
Дверь запри, как было.
— Ну, будь здрав, вотчинник!
— Скатертью дорога, Сергиев калик! Он ушёл так же неслышно, как появился,
лишь сорока протрещала на опушке леса, давая сигнал, что видит человека. Ражный
выждал минуту, отключился от реальности, полностью отдаваясь состоянию Правила,
однако имя вольного поединщика — Скиф — осталось в сознании и откровенно мешало
сосредоточиться. Тогда он сделал глубокий вдох и затаил дыхание минут на пять:
это обычно помогало, поскольку кислородное голодание прочищало подсознание.
Образ соперника, выраженный в имени, постепенно растворился, перед глазами
поплыли радужные пятна, и тогда он выдохнул и свёл руки, подтягивая противовесы.
Это было исходным положением для «мёртвой петли» — кувырка через спину.
Но выполнить упражнение он не успел, ибо вдруг услышал злобный лай
сторожевой овчарки Люты, сидящей на цепи, и мгновение спустя дружно и яро
заорали гончаки в вольере.
Вот уже две недели, как Ражный разогнал в отпуска всех егерей со строжайшим
запретом ни под каким предлогом не являться на базу; мыслил перед поединком
побыть в полном одиночестве и подготовиться без чужих глаз.
Судя по лаю, пришёл кто-то посторонний…