Сеть Знакомств и общения Rose-Vetrov

дворецкий Антуан Лабиш – упоминал при мне, что мадемуазель
Фонтенуа вместе с князем вернулась в Париж, но так ли это было или нет, я не
имел ни малейшего представления. И вот теперь граф подтверждал, что…
– Похвально, что вы хотите примирить семью, – заметил я, только чтобы хоть
что-то сказать. – Это делает вам честь.
Коломбье устало улыбнулся. Вряд ли он думал о семье – бьюсь об заклад, куда
больше его интересовало сказочное богатство русского. Я выпрямился. Ну конечно
же, старый завод! Он хочет сплавить развалину князю, причем наверняка за двойную
цену, если не за тройную. И что же, граф и впрямь верит, что Дезире поможет ему
в этом? Смешно!
– Значит, вы согласны встретить Дезире? – спросил Коломбье. – Я бы и сам
поехал на вокзал, но не могу – дела.
Он лгал. Никаких особых дел у него не было. Но если то, что я слышал о
характере Дезире, было правдой, она вполне могла попытаться выцарапать дорогому
кузену глаза при встрече. Я же был для нее совершенно посторонним человеком, и
даже если бы она выцарапала глаза мне, граф Эрнест с легкостью сумел бы это
пережить.
– А вы уверены, что она вообще приедет? – на всякий случай спросил я. – Мало
ли что могло случиться – вдруг она, например, передумала…
– Тогда вы вернетесь один, – отозвался граф, – только и всего.
Однако обстоятельства сложились так, что мне не пришлось возвращаться
одному.


* * *

Кучер Альбер сказал, что подаст экипаж через четверть часа. Я поднялся к
себе в комнату, чтобы переодеться. Небо по-прежнему было белое, как снег, и
облака стояли так плотно, что у меня возникла вот какая мысль: богу вконец
надоело смотреть на нашу безрадостную землю, и он отгородился от нее стеной туч.
Над замком с пронзительными криками кружили вороны и галки. Иссервиль стоит на
неприступной горе, высоко вздымающейся над окрестностями, и то, что в другом
месте казалось бы просто докучным и унылым, здесь приобретает тревожный, почти
пугающий оттенок – взять хотя бы этих птиц. Во всяком случае, я был рад, когда
ко мне заглянул Брюс Кэмпбелл, учитель английского, и на своем забавном
французском объявил, что зима в нынешнем году ожидается суровая как никогда.
Кэмп-белл – истинный англичанин, начинающий любой разговор с упоминаний о
погоде, человек флегматичный, с блеклыми волосами мышиного цвета и
неопределенными, как бы размытыми чертами лица. Он носит очки, которые придают
ему ученый вид, но я как-то видел, как сей ученый с истинно британской
невозмутимостью выпил за один присест бутылку коньяка и ухитрился после этого не
свалиться под стол. Более того, он как ни в чем не бывало продолжал вести вполне
светскую беседу. В сущности, Брюс – славный малый в отличие от учителя
математики Жан-Поля Ланглуа. Не то чтобы Ланглуа был плохим человеком – нет,
просто он так же скучен, как те цифры, которыми набита его голова.