Отравленная маска | Сделать закладку
подавать знаки и
всячески привлекать к себе внимание, как это с незапамятных времен в обычае у
влюбленных. Он просто скользнул куда-то в полумрак и исчез, словно его здесь и
не было.
Вокруг девушки в платье a l’espagnole[По испанской моде (_франц._).] тем
временем образовался небольшой круг масок. Шепоток зависти, восхищения и их
вечной спутницы – ядовитой насмешки перепархивал с уст на уста, меж тем как
вновь прибывшая наслаждалась тем фурором, который произвело на собравшихся ее
появление. Звали девушку Адриенн Дарье, и в редкие минуты печали, которые ей
выпадали, она искренне жалела о том, что в мире остается все меньше и меньше
королей, способных бросить свои королевства к ее ногам. Ибо Адриенн принадлежала
к тем одержимым честолюбием людям, которым всего мало, и даже колоссальное
состояние ее отца, нажитое неизвестно где и неизвестно как в годы крушения
империи, она принимала скорее как данность, нежели как нечто, заслуживающее
внимания с ее стороны.
Надо сказать, что деньги вообще имеют нечто общее с любовью (и не только
тем, что некоторые предпочитают расплачиваться ими за любовь), в делах
финансовых, равно как и в делах сердечных, вызывает непритворный душевный трепет
лишь то, что ускользает от нашей власти, бросает нам вызов, обольщает своей
недостижимостью, мнимой или действительной. В сущности, нас по-настоящему
привлекает только то, что принадлежит другому. Именно поэтому Адриенн Дарье не
дорожила своим богатством – при всем при том прекрасно отдавая себе отчет в
размере приданого, которое она в один прекрасный (или не очень, как знать?) день
принесет своему драгоценному – и в буквальном смысле слова тоже! – супругу.
Гораздо больше, чем деньгами, она дорожила своей красотой – той, что придирчивые
парижане, разобрав по черточкам, объявили «красотой хищницы». Да, пожалуй,
черные глаза Адриенн были не очень велики и не слишком выразительны; и крылья
носа широковаты, и рот крупнее и жестче, чем у парижских барышень, и… И все-таки
она была бесконечно, невероятно мила, раз в ней с таким упорством искали изъяны
и радовались, найдя их. В отличие от очень и очень многих женщин, зеркало
никогда не являлось врагом Адриенн.
Поскольку нынешний вечер выдался совершенно особенным, она остановилась на
наряде, подчеркивающем все ее достоинства, а именно на темно-зеленом с золотыми
разводами платье со стоячим воротником. Причем портной поклялся самой страшной
портновской клятвой, что такого больше ни у кого не будет – не только на этом
балу, но и вообще никогда (если вам любопытно, какая самая страшная клятва
бывает у портных, не забудьте, что они постоянно имеют дело с ножницами и
прочими режущими и колющими предметами, впрочем, каждый понимает клятвы в меру
своей испорченности). Платье и впрямь вышло на редкость удачным. Оно вселяло
оторопь, тоску и изумление во всякого,
всячески привлекать к себе внимание, как это с незапамятных времен в обычае у
влюбленных. Он просто скользнул куда-то в полумрак и исчез, словно его здесь и
не было.
Вокруг девушки в платье a l’espagnole[По испанской моде (_франц._).] тем
временем образовался небольшой круг масок. Шепоток зависти, восхищения и их
вечной спутницы – ядовитой насмешки перепархивал с уст на уста, меж тем как
вновь прибывшая наслаждалась тем фурором, который произвело на собравшихся ее
появление. Звали девушку Адриенн Дарье, и в редкие минуты печали, которые ей
выпадали, она искренне жалела о том, что в мире остается все меньше и меньше
королей, способных бросить свои королевства к ее ногам. Ибо Адриенн принадлежала
к тем одержимым честолюбием людям, которым всего мало, и даже колоссальное
состояние ее отца, нажитое неизвестно где и неизвестно как в годы крушения
империи, она принимала скорее как данность, нежели как нечто, заслуживающее
внимания с ее стороны.
Надо сказать, что деньги вообще имеют нечто общее с любовью (и не только
тем, что некоторые предпочитают расплачиваться ими за любовь), в делах
финансовых, равно как и в делах сердечных, вызывает непритворный душевный трепет
лишь то, что ускользает от нашей власти, бросает нам вызов, обольщает своей
недостижимостью, мнимой или действительной. В сущности, нас по-настоящему
привлекает только то, что принадлежит другому. Именно поэтому Адриенн Дарье не
дорожила своим богатством – при всем при том прекрасно отдавая себе отчет в
размере приданого, которое она в один прекрасный (или не очень, как знать?) день
принесет своему драгоценному – и в буквальном смысле слова тоже! – супругу.
Гораздо больше, чем деньгами, она дорожила своей красотой – той, что придирчивые
парижане, разобрав по черточкам, объявили «красотой хищницы». Да, пожалуй,
черные глаза Адриенн были не очень велики и не слишком выразительны; и крылья
носа широковаты, и рот крупнее и жестче, чем у парижских барышень, и… И все-таки
она была бесконечно, невероятно мила, раз в ней с таким упорством искали изъяны
и радовались, найдя их. В отличие от очень и очень многих женщин, зеркало
никогда не являлось врагом Адриенн.
Поскольку нынешний вечер выдался совершенно особенным, она остановилась на
наряде, подчеркивающем все ее достоинства, а именно на темно-зеленом с золотыми
разводами платье со стоячим воротником. Причем портной поклялся самой страшной
портновской клятвой, что такого больше ни у кого не будет – не только на этом
балу, но и вообще никогда (если вам любопытно, какая самая страшная клятва
бывает у портных, не забудьте, что они постоянно имеют дело с ножницами и
прочими режущими и колющими предметами, впрочем, каждый понимает клятвы в меру
своей испорченности). Платье и впрямь вышло на редкость удачным. Оно вселяло
оторопь, тоску и изумление во всякого,
»Вербинина Валерия
»Детективы,Криминал, Триллеры
В библиотеку
