Сеть Знакомств и общения Rose-Vetrov

Она
одна из самых примерных монахинь.
Молодая монашка при этих словах потупилась и покраснела пятнами. Она явно не
привыкла, чтобы о ней так отзывались. Будущая послушница смотрела на нее с
отвращением. Неужели и она, Мадленка Соболевская, станет такой же, как эта
подлиза? Дух противоречия взыграл в Мадленке.
— Сестра Урсула, — вкрадчиво шепнула она. — А?
— У вас платье задралось, — и Мадленка ущипнула ее за ногу, чтобы не
задавалась. Сестра Урсула возмущенно выпучила глаза от такой неслыханной
выходки, но Мадленка уже забыла о ее присутствии. Она отвернулась и вдыхала
полной грудью весенний воздух.
— Господи, как хорошо! — вырвалось у нее. Небо было так изумительно сине,
как может быть только небо в мае. Солнышко светило вовсю, и Мадленка
блаженствовала в его золотых лучах. Дождь, ветер, хмурые сивобрюхие тучи,
толпящиеся до самого горизонта, — все это было не для нее, она обожала тепло,
обожала видеть, как расцветает обновленная природа.
Путешествовать тоже было чудесно, — так восхитительно это постоянное
перемещение под надежной охраной, когда знаешь, что с тобой не может случиться
ничего неприятного и, даже если соскочит ось, ее мигом починят. Мадленка не
замечала ни ухабов, ни рытвин; когда возок подскочил на каком-то повороте и
Мадленку бросило на двух женщин, она лишь засмеялась. За всю свою жизнь она
только два раза покидала пределы родных Каменок, и сегодня как раз был тот самый
второй раз.
Давным-давно, когда ей было лет десять, дед свозил ее в Краков, столицу
Польского королевства. Ах, Краков! Столько домов, и всюду, куда ни кинь взор,
красные черепичные крыши, крыши, крыши, — а людей там еще больше, чем домов, и
даже есть самая настоящая мостовая. Увидит ли она Краков когда-нибудь еще? При
одной мысли о прекрасном городе у Мадленки начинало щемить в сердце, словно он
был принцем ее мечты, и она шумно вздохнула.
— Что вздыхаешь, как больная корова? — спросил ее брат.
Мадленка хотела было ответить ему подобающим образом, но тут ее внимание в
который раз отвлеклось.
— Смотрите, дрозд! — взвизгнула она.
И впрямь, на придорожном дереве сидел черный дрозд с желтым клювом,
выглядевший сущим щеголем. Мадленка радостно засмеялась и захлопала в ладоши.
Настоятельница посмотрела на птицу, слегка приподняв левый угол рта и вскинув
одну бровь, сестра Урсула озадаченно озиралась, не понимая, что тут такого
особенного. Дрозд неодобрительно покосился на Мадленку глазом-бусинкой, фыркнул
на своем дроздином языке: «Дурочка де-вочка!» — и, вспорхнув, растворился в
солнечном свете.
— Улетел, — объявила Мадленка. — Как жаль!
— Значит, ты любишь птиц? — спросила мать Евлалия.
Мадленка застенчиво потупилась: в словах настоятельницы не было ничего
особенного, но снисходительный тон вопроса неприятно задел девочку.
— Да, —