Темное солнце | Сделать закладку
Когда Мадленка снова увидела синеглазого, им
стоило большого труда выставить за дверь Филибера, который бродил вокруг них,
как большая назойливая собака.
— Знаешь, — сказала Мадленка, — я до последнего не была уверена, кого ты
покрываешь: ее или меня.
Крестоносец усмехнулся.
— Она никогда не была добра ко мне, — сказал он. — Если есть человек, ради
которого я бы ничего не пожалел… ни моей жизни, ни моей бессмертной души… то ты
знаешь, кто это. Ты будешь со мной?
— До самого конца, — твердо сказала Мадленка, — обещаю тебе.
Через неделю Филибер со своим отрядом покидал замок князей Диковских,
захватив с собой и синеглазого, который вполне окреп и мог держаться в седле.
Мадленка, ее двое слуг и горничная, которых оставил отец, двинулись вслед за
ними. Не успели они отъехать, как Мадленка услышала, что ее кто-то окликает, и
увидела мчащегося во весь опор князя Августа. Мадленка не попрощалась с ним и
вообще, хотя он выказывал всяческую заботу о ней в те дни, последовавшие за
ранением, у нее не было ни малейшего желания лишний раз встречаться с ним. Тем
не менее она натянула поводья и сделала сопровождающим знак остановиться.
Ты уже уезжаешь? Я должен проводить тебя.
И он поехал бок о бок с ней. Стояла осень, и деревья, расцвеченные в
золотые, алые, пурпурные тона, радовали глаз. Август говорил о всяких пустяках,
о перестройке замка, о том, что, наверное, скоро снова будет война с рыцарями, и
о том, что епископ Флориан строит ему козни. Август был убежден, что почтенный
прелат выступал заодно с убийцами матери Евлалии, но Мадленка полагала, что тот,
как человек здравомыслящий, о многом догадывался, но попросту закрывал глаза на
происходящее. По большому счету ей это было неинтересно, и только ради Августа
она делала вид, что слушает его. Август рассказывал, что теперь, когда он
унаследовал богатство Диковских, к нему посваталось уже четыре знатные невесты,
тогда как раньше их родители его и в упор не видели.
— А ты? — спросил он внезапно.
— Что — я?
Ты бы вышла за меня?
У Мадленки, перехватило дыхание, но только на мгновение. Она тотчас овладела
собой и звонко рассмеялась.
— Я! Да кто я такая, в конце концов?
— И все-таки? — настаивал он. Мадленка тряхнула головой.
— Нет.
Крестоносцы, опередившие их на расстояние нескольких полетов стрелы,
затянули веселую песню, и их голоса доносились до ехавших в молчании Мадленки и
ее спутников.
— Это твое окончательное решение? — спросил Август. Сейчас он более всего
походил на обиженного ребенка.
— Да, Август. И не спрашивай, почему.
— Я и не хочу. — Август закусил губу. — И ты уйдешь с ним? С ним? Боже мой!
Но что он может дать тебе, Мадленка? Он наш враг, он рыцарь, он крестоносец, и
он… он не проживет долго. Твоя семья отвернется от тебя. Твои друзья…
— Мне никто не нужен, кроме него.
— Ты губишь себя, — тихо сказал
стоило большого труда выставить за дверь Филибера, который бродил вокруг них,
как большая назойливая собака.
— Знаешь, — сказала Мадленка, — я до последнего не была уверена, кого ты
покрываешь: ее или меня.
Крестоносец усмехнулся.
— Она никогда не была добра ко мне, — сказал он. — Если есть человек, ради
которого я бы ничего не пожалел… ни моей жизни, ни моей бессмертной души… то ты
знаешь, кто это. Ты будешь со мной?
— До самого конца, — твердо сказала Мадленка, — обещаю тебе.
Через неделю Филибер со своим отрядом покидал замок князей Диковских,
захватив с собой и синеглазого, который вполне окреп и мог держаться в седле.
Мадленка, ее двое слуг и горничная, которых оставил отец, двинулись вслед за
ними. Не успели они отъехать, как Мадленка услышала, что ее кто-то окликает, и
увидела мчащегося во весь опор князя Августа. Мадленка не попрощалась с ним и
вообще, хотя он выказывал всяческую заботу о ней в те дни, последовавшие за
ранением, у нее не было ни малейшего желания лишний раз встречаться с ним. Тем
не менее она натянула поводья и сделала сопровождающим знак остановиться.
Ты уже уезжаешь? Я должен проводить тебя.
И он поехал бок о бок с ней. Стояла осень, и деревья, расцвеченные в
золотые, алые, пурпурные тона, радовали глаз. Август говорил о всяких пустяках,
о перестройке замка, о том, что, наверное, скоро снова будет война с рыцарями, и
о том, что епископ Флориан строит ему козни. Август был убежден, что почтенный
прелат выступал заодно с убийцами матери Евлалии, но Мадленка полагала, что тот,
как человек здравомыслящий, о многом догадывался, но попросту закрывал глаза на
происходящее. По большому счету ей это было неинтересно, и только ради Августа
она делала вид, что слушает его. Август рассказывал, что теперь, когда он
унаследовал богатство Диковских, к нему посваталось уже четыре знатные невесты,
тогда как раньше их родители его и в упор не видели.
— А ты? — спросил он внезапно.
— Что — я?
Ты бы вышла за меня?
У Мадленки, перехватило дыхание, но только на мгновение. Она тотчас овладела
собой и звонко рассмеялась.
— Я! Да кто я такая, в конце концов?
— И все-таки? — настаивал он. Мадленка тряхнула головой.
— Нет.
Крестоносцы, опередившие их на расстояние нескольких полетов стрелы,
затянули веселую песню, и их голоса доносились до ехавших в молчании Мадленки и
ее спутников.
— Это твое окончательное решение? — спросил Август. Сейчас он более всего
походил на обиженного ребенка.
— Да, Август. И не спрашивай, почему.
— Я и не хочу. — Август закусил губу. — И ты уйдешь с ним? С ним? Боже мой!
Но что он может дать тебе, Мадленка? Он наш враг, он рыцарь, он крестоносец, и
он… он не проживет долго. Твоя семья отвернется от тебя. Твои друзья…
— Мне никто не нужен, кроме него.
— Ты губишь себя, — тихо сказал
»Вербинина Валерия
»Детективы,Криминал, Триллеры
В библиотеку
