Сеть Знакомств и общения Rose-Vetrov

вышла замуж за барона Корфа, блестящего молодого
офицера, служившего при дворе, она с некоторым изумлением обнаружила, как много
у нее родственников, а у ее покойного отца – друзей и знакомых. Прежде она была
всего лишь красивой девушкой из обедневшей дворянской семьи, у которой из
близких оставались лишь мать и дядюшка Казимир, родной брат последней; но едва
Амалия сделалась баронессой и получила право являться при дворе, как ее со всех
сторон стали осаждать четвероюродные братья, троюродные тетки, внучатые
племянники двоюродных бабушек и кузены уже совсем каких-то непонятных дедушек.
Все это многолюдье улыбалось, льстило, рассыпалось мелким бесом, ссылалось на
родство, лгало, предлагало дружбу, молило о протекции, вновь льстило без конца и
клялось в вечном расположении. И, хотя Амалия видела людей насквозь и, в общем,
ничего от них не ждала, ее все же поражало, как быстро номинальные родичи,
напрочь забывшие о ее существовании, когда она в них нуждалась, сразу же
вспомнили о нем, едва она сделалась баронессой.
Впрочем, если они рассчитывали извлечь выгоду из ее нового положения, то
жестоко ошиблись. Амалия принадлежала к тем людям, которые никогда ничего не
забывают, и не давала обмануть себя словами, какими бы красивыми они ни были.
Она более или менее вежливо отказала от дома всем неожиданным претендентам на
родство, после чего ее хором стали обвинять в том, что она зазналась, не
признает родственных уз и вообще ведет себя точь-в-точь как ее маменька, полячка
Аделаида, гордячка и ломака. Можно себе представить, как радовались все эти
мелочные злопыхатели, когда узнали о разводе Амалии с мужем. Теперь-то, ликовали
они, эта высокомерная особа вернется в прежнее ничтожество; теперь-то она точно
пожалеет, что отвергла нашу – пусть даже весьма небескорыстную – дружбу.
Однако Амалия в который раз обманула их ожидания. Она по-прежнему жила в
великолепном особняке на Английской набережной, решительно ни в чем себя не
стесняла и без малейшего смущения бывала при дворе, хоть и не чаще, чем того
требовала ее работа в особой службе, о которой очень мало кто был осведомлен.
Впрочем, во времена нашего рассказа Амалия уже не состояла в службе,
довольствуясь положением частного лица. У нее были слабые легкие, и всего
несколько недель назад она приехала из очередного санатория, где провела осень и
зиму. А сегодня утром…
– Нет, – решительно объявила Аделаида Станиславовна в ответ на вопрос
Амалии, – он никогда ни о чем не просил.
Молодая женщина тихо вздохнула и отставила чашку. Желтая бабочка кружила над
травой, и Амалия проводила ее полет взглядом.
– Кто он вообще такой, этот Савва Аркадьевич Нарышкин? – устало спросила
она.
– Дальний родственник твоего отца, – с готовностью отвечала Аделаида
Станиславовна. – Насколько я поняла, он был в своем уезде мировым судьей.
Амалия