Любовь живет три года | Сделать закладку
Она сосет меня, потом я ей
вставляю сзади. После этого она через мое плечо читает написанное и просит
убрать «вставляю сзади». Я уступаю, пишу «беру ее», а когда она отворачивается,
делаю одну маленькую операцию на своем «Макинтоше». Такова цена изящной
словесности, История Литературы – длинная цепь предательств, надеюсь, Алиса меня
простит.
Я не хочу дочитывать «Ночь нежна»; у меня какое-то нехорошее предчувствие:
по-моему, не все ладно у Дика Дайвера с Николь. Я слушаю «Крейцерову сонату» и
вспоминаю одноименный роман Толстого. Обманутый муж убивает жену. Скрипка и
фортепьяно Бетховена навеяли ему этот дуэт. Я слышу, как они сходятся, заглушают
друг друга, взмывают, расстаются, мирятся, ссорятся и, наконец, сливаются в
финальном крещендо. Это музыка жизни вдвоем. Скрипка и фортепьяно не могут
звучать поодиночке…
Если из нашей истории ничего не выйдет, я стану законченным скептиком.
Никогда и никому я уже не смогу дать так много. Неужели на старости лет мне
останется только ублажаться с дорогими шлюхами и видеокассетами?
Нет, у нас должно получиться.
Мы должны миновать трехлетний рубеж. Ну что я за человек, меняю мнение
каждую секунду.
Может, нам лучше пожить врозь. Жизнь вдвоем так выматывает.
Для меня не существует никаких табу, и обмен партнерами меня не шокирует. В
конце концов, если уж быть рогоносцем, так лучше устроить это самому. Свободный
союз – это выход: адюльтер под контролем.
Нет. Я знаю: нам надо завести ребенка, и поскорее!
Я боюсь сам себя. Обратный отсчет пошел, истекают Дамокловы дни. Через три
дня будет ровно три года, как я живу с Алисой.
VI
День Х-2
Глупо желать незыблемой жизни. Мы хотим, чтобы время остановилось, чтобы
любовь была вечной и ничто никогда не угасало, – хотим всю жизнь нежиться в
золотом детстве. Мы возводим стены, чтобы оградить себя, и эти самые стены
станут когда-нибудь тюрьмой.
Теперь, когда я живу с Алисой, я не строю больше стен. Я принимаю каждое
мгновение с ней как подарок. Оказывается, тосковать можно и по-настоящему.
Иногда мне бывает так хорошо, что я говорю себе: «Надо же! Я ведь буду потом об
этом жалеть: надо постараться не забыть эти минуты, чтобы было что вспомнить,
когда все станет плохо». Я понял одну вещь: чтобы любовь не прошла, в каждом
должно быть что-то неуловимое. Не допустить пресности – нет, это не значит
подстегивать себя искусственно созданными дурацкими встрясками, просто надо
уметь удивляться чуду каждого дня. Быть щедрым и не мудрить. Ты точно влюблен,
когда начинаешь выдавливать зубную пасту на другую, не свою щетку.
Я узнал главное – чтобы стать счастливым, надо пережить состояние ужасной
несчастливости. Если не пройти школу горя, счастье не может быть прочным. Три
года живет та любовь, что не штурмовала вершины и не побывала на дне, а
свалилась с неба готовенькая.
вставляю сзади. После этого она через мое плечо читает написанное и просит
убрать «вставляю сзади». Я уступаю, пишу «беру ее», а когда она отворачивается,
делаю одну маленькую операцию на своем «Макинтоше». Такова цена изящной
словесности, История Литературы – длинная цепь предательств, надеюсь, Алиса меня
простит.
Я не хочу дочитывать «Ночь нежна»; у меня какое-то нехорошее предчувствие:
по-моему, не все ладно у Дика Дайвера с Николь. Я слушаю «Крейцерову сонату» и
вспоминаю одноименный роман Толстого. Обманутый муж убивает жену. Скрипка и
фортепьяно Бетховена навеяли ему этот дуэт. Я слышу, как они сходятся, заглушают
друг друга, взмывают, расстаются, мирятся, ссорятся и, наконец, сливаются в
финальном крещендо. Это музыка жизни вдвоем. Скрипка и фортепьяно не могут
звучать поодиночке…
Если из нашей истории ничего не выйдет, я стану законченным скептиком.
Никогда и никому я уже не смогу дать так много. Неужели на старости лет мне
останется только ублажаться с дорогими шлюхами и видеокассетами?
Нет, у нас должно получиться.
Мы должны миновать трехлетний рубеж. Ну что я за человек, меняю мнение
каждую секунду.
Может, нам лучше пожить врозь. Жизнь вдвоем так выматывает.
Для меня не существует никаких табу, и обмен партнерами меня не шокирует. В
конце концов, если уж быть рогоносцем, так лучше устроить это самому. Свободный
союз – это выход: адюльтер под контролем.
Нет. Я знаю: нам надо завести ребенка, и поскорее!
Я боюсь сам себя. Обратный отсчет пошел, истекают Дамокловы дни. Через три
дня будет ровно три года, как я живу с Алисой.
VI
День Х-2
Глупо желать незыблемой жизни. Мы хотим, чтобы время остановилось, чтобы
любовь была вечной и ничто никогда не угасало, – хотим всю жизнь нежиться в
золотом детстве. Мы возводим стены, чтобы оградить себя, и эти самые стены
станут когда-нибудь тюрьмой.
Теперь, когда я живу с Алисой, я не строю больше стен. Я принимаю каждое
мгновение с ней как подарок. Оказывается, тосковать можно и по-настоящему.
Иногда мне бывает так хорошо, что я говорю себе: «Надо же! Я ведь буду потом об
этом жалеть: надо постараться не забыть эти минуты, чтобы было что вспомнить,
когда все станет плохо». Я понял одну вещь: чтобы любовь не прошла, в каждом
должно быть что-то неуловимое. Не допустить пресности – нет, это не значит
подстегивать себя искусственно созданными дурацкими встрясками, просто надо
уметь удивляться чуду каждого дня. Быть щедрым и не мудрить. Ты точно влюблен,
когда начинаешь выдавливать зубную пасту на другую, не свою щетку.
Я узнал главное – чтобы стать счастливым, надо пережить состояние ужасной
несчастливости. Если не пройти школу горя, счастье не может быть прочным. Три
года живет та любовь, что не штурмовала вершины и не побывала на дне, а
свалилась с неба готовенькая.
»Бегбедер Фредерик
»Роман,Проза
В библиотеку
