Сеть Знакомств и общения Rose-Vetrov

обзор площади с застывшими от ужаса парочками, парит над лестницей на высоте
десяти сантиметров от ступенек, переходит на Марка Марронье, стоящего в дверях.
Прислонившись к стене, он на едином дыхании пишет свой эпохальный репортаж, пока
Анна получает одежду в гардеробе.
НОЧЬ В «НУЖНИКАХ» Нет, это не заголовок нового романа о комиссаре
Сан-Антонио. Отныне всем придется привыкнуть к тому, что так называется клуб, о
котором этой зимой будет говорить весь Париж – и который вызывает в памяти все
старые хохмы о «туалетном работнике». Площадь Мадлен до сих пор не в себе. Вчера
вечером несколько небожителей явили себя смертным. Наша старая знакомая Лулу
Зибелин сияла, как обычно, улыбками и сыпала остротами. Молодой талантливый
модельер Ирэн де Казачок ни на шаг не отходила от знаменитого аниматора Фаба,
эпатировавшего своим нарядом приглашенных гостей женского пола (см. фото Ондин
Кензак)! В крайне затейливой постмодернистской обстановке – гигантских
сантехнических изделий – Жосс Дюмулен (диск-жокей, не нуждающийся в наших
представлениях) собрал весь парижский супербомонд, чтобы устроить ему
офигительную вечеринку. Чета Хардиссон, явившаяся вместе, вынуждена была нанять
няньку для своего новорожденного малыша. Топ-модель Клио демонстрировала
неподражаемо шикарное суперсексуальное платье (кстати, весельчак-продюсер Робер
де Дакс не сводил с нее глаз весь вечер, хотя явился в сопровождении своей новой
протеже – актрисы Соланж Жюстерини^. Что до Жана-Жоржа Пармантье, он просто из
шкурки вылез, чтобы все как следует повеселились:
К концу вечера, после шикарного ужина нам преподнесли забавный сюрприз:
концерт подающей надежды группы «Дегенераторы» плюс гигантская пенистая ванна,
погрузившая – да простят мне этот каламбур – всех в эйфорию! «Нужники», площадь
Мадлен, 750008, Париж.
Марк надевает колпачок на ручку, потом целует Анну. Завтра за эту фитюльку
ему заплатят штуку. Едва хватит на химчистку.



6.00

– Ты пьешь по любому поводу?
– Нет, я пью вовсе без повода.
    Чарльз Буковски «Я люблю тебя, Альберт»

Анна и Марк уходят по-английски. Никто больше не танцует. Перед дверью они
спотыкаются о тела медуз в человечьем облике. На лестнице они прощаются с
Дональдом Сульдирасом, у которого воротничок рубашки весь в крови. Али де
Хиршенбергер стоит, сжимая в руке канделябр, а барон фон Майнерхоф поигрывает
плеткой. Дружки Жосса вываливаются на улицу, прикуривая одну сигарету за другой.
Несколько лифчиков на китовом усе свисают с огромной хрустальной люстры.
Они дают десять франков гардеробщику, и пятьсот – старухе, лежащей на
тротуаре перед входом в клуб.
В «Нужниках» последние стоики танцуют предпоследний танец, запевают
последнюю песню, отвергает, отпихивают от себя карающую руку рассвета – короче,
цепляются за ночь: «пусть-она-длится-длянас-двоих-до-скончания-времен».