Подарок | Сделать закладку
домой, — сказал он, внезапно словно постарев. — Я хочу сегодня
закруглиться пораньше, чтобы поспеть домой к жене. И к дочке.
— У вас есть дочь? — с удивлением спросила она.
— Да, — просто, но с чувством ответил он. — Есть. Она живет там, наверху, в
Хоуте. Вот почему вечерами я там патрулирую. Чтобы видеть ее. Хотя она этого и
не знает.
Они глядели друг на друга, чувствуя, что этим утром в жизнь их вторглось
нечто странное, навсегда изменившее их обоих.
— А у меня муж был, — наконец выговорила она. — До автокатастрофы. Я была
там. Держала его за руку. Как и сегодня утром. — Она проглотила комок в горле и
понизила голос. — Я всегда говорила, что отдала бы все на свете, чтобы подарить
ему еще хоть несколько часов. — И тут она решилась: — Я дала Лу таблетку, —
сказала она твердо, глядя теперь прямо ему в глаза. — Я знаю, что не должна была
этого делать, но таблетку я ему дала. Не знаю, правда или нет все, что нам
наговорили об этих таблетках, — найти Гейба нам так и не удалось, — но если я
помогла этим Лу провести еще несколько часов с семьей, то я счастлива и сделаю
это вновь, если кто-то меня попросит.
Рэфи лишь кивнул, оценив оба ее признания. Он должен будет поместить все это
в их совместный рапорт, но предупреждать ее об этом было излишне. Она и так это
знала.
Они лишь глядели друг на друга, глядели пристально, но невидящим взглядом.
Мысли их были далеко, обращенные в прошлое, к времени, которого не вернуть.
— Где мой сын? — тишину прервал нетерпеливый женский голос. Дверь открылась.
Темнота озарилась светом. С ним в помещение проник холод улицы. На волосах
женщины таяли снежинки. Когда она топнула ногой, с ботинок посыпался снег. — Он
же еще ребенок! — со слезами в голосе вскричала она. — Ему только четырнадцать
лет! — Голос ее задрожал. — Я послала его купить концентрат для подливки. А
теперь индейка пропала! — Она говорила бессвязно, точно в бреду.
— Я займусь этим. — Джессика кивнула Рэфи. — А вы поезжайте.
Он так и сделал.
Бывают важные вещи, затрагивающие лишь немногих. И наоборот, какая-нибудь
мелочь может затронуть большое число людей. Но и мелочь, и важное событие
способны оказывать влияние на группы людей, образуя из них некую цепь.
Происшествия могут сплачивать нас воедино — ведь все мы в общем-то из одного
теста. Когда что-то случается, в нас пробуждается наша общность, соединяя нас с
другими людьми гирляндой свечей на рождественском древе — оно может крениться,
ломаться, но будет держать эту гирлянду свечей. Какие-то из них могут гаснуть,
другие мигать, но прочие — гореть ярко и красиво, ибо все мы в единой цепи.
В начале нашего повествования было сказано, что это история о человеке,
познающем людей. О человеке, который раскрывается и обнажает свою сущность перед
всеми, кому это важно. И те, кто важен ему, раскрываются в свой черед. Вы
подумали, что речь идет
закруглиться пораньше, чтобы поспеть домой к жене. И к дочке.
— У вас есть дочь? — с удивлением спросила она.
— Да, — просто, но с чувством ответил он. — Есть. Она живет там, наверху, в
Хоуте. Вот почему вечерами я там патрулирую. Чтобы видеть ее. Хотя она этого и
не знает.
Они глядели друг на друга, чувствуя, что этим утром в жизнь их вторглось
нечто странное, навсегда изменившее их обоих.
— А у меня муж был, — наконец выговорила она. — До автокатастрофы. Я была
там. Держала его за руку. Как и сегодня утром. — Она проглотила комок в горле и
понизила голос. — Я всегда говорила, что отдала бы все на свете, чтобы подарить
ему еще хоть несколько часов. — И тут она решилась: — Я дала Лу таблетку, —
сказала она твердо, глядя теперь прямо ему в глаза. — Я знаю, что не должна была
этого делать, но таблетку я ему дала. Не знаю, правда или нет все, что нам
наговорили об этих таблетках, — найти Гейба нам так и не удалось, — но если я
помогла этим Лу провести еще несколько часов с семьей, то я счастлива и сделаю
это вновь, если кто-то меня попросит.
Рэфи лишь кивнул, оценив оба ее признания. Он должен будет поместить все это
в их совместный рапорт, но предупреждать ее об этом было излишне. Она и так это
знала.
Они лишь глядели друг на друга, глядели пристально, но невидящим взглядом.
Мысли их были далеко, обращенные в прошлое, к времени, которого не вернуть.
— Где мой сын? — тишину прервал нетерпеливый женский голос. Дверь открылась.
Темнота озарилась светом. С ним в помещение проник холод улицы. На волосах
женщины таяли снежинки. Когда она топнула ногой, с ботинок посыпался снег. — Он
же еще ребенок! — со слезами в голосе вскричала она. — Ему только четырнадцать
лет! — Голос ее задрожал. — Я послала его купить концентрат для подливки. А
теперь индейка пропала! — Она говорила бессвязно, точно в бреду.
— Я займусь этим. — Джессика кивнула Рэфи. — А вы поезжайте.
Он так и сделал.
Бывают важные вещи, затрагивающие лишь немногих. И наоборот, какая-нибудь
мелочь может затронуть большое число людей. Но и мелочь, и важное событие
способны оказывать влияние на группы людей, образуя из них некую цепь.
Происшествия могут сплачивать нас воедино — ведь все мы в общем-то из одного
теста. Когда что-то случается, в нас пробуждается наша общность, соединяя нас с
другими людьми гирляндой свечей на рождественском древе — оно может крениться,
ломаться, но будет держать эту гирлянду свечей. Какие-то из них могут гаснуть,
другие мигать, но прочие — гореть ярко и красиво, ибо все мы в единой цепи.
В начале нашего повествования было сказано, что это история о человеке,
познающем людей. О человеке, который раскрывается и обнажает свою сущность перед
всеми, кому это важно. И те, кто важен ему, раскрываются в свой черед. Вы
подумали, что речь идет
»Ахерн Сесилия
»Роман,Проза
В библиотеку
