Сеть Знакомств и общения Rose-Vetrov

и прежде всего от наступления
неукротимых сил, открыто домогающихся везде и повсюду власти и только власти,
порождая новое зло взамен старого, ибо всякая власть, что бы она ни заявляла о
своих целях, кровообращением своим имеет повелевание. Для души, вопреки всему
алчущей истины и недостижимого идеала, футурология в этом смысле была заведомым
терзанием и мукой. И, однако, отказаться от извечных попыток предугадать
будущее, что пытался делать еще бессловесный первобытный человек, отказаться от
этого совершенно бескорыстного занятия, возможно, из мессианских побуждений
предрекать суматошным отродьям людским пути предполагаемого развития, Футурологу
было трудно, все равно что отречься от самого себя. Сколько лет отдано этому!
Удержаться же на высоте в современном прагматичном обществе «предсказателям» не
так-то просто. Прошли те славно-античные времена, когда дельфийские пифии
прорицали и гибель, и триумфы от имени богов. Увы, в XX веке отношение к
оракулам куда как надменнее и язвительней.
Однако и это не так страшно. Футуролог и его коллеги жили в своем кругу,
своими профессиональными интересами. К примеру, его нынешняя поездка в Европу
была связана не только с симпозиумом, но и с презентацией его новой книги,
изданной во Франкфурте-на-Майне. Кто-то на приеме полушутя сказал по этому
поводу, обыгрывая немецкое слово «майн», что, мол, великий город на Майне
опубликовал великую книгу «Майне Хераусфордерунг» («Мой вызов самому себе»),
которую вряд ли кто может опровергнуть, кроме разве что самого автора. А в той
книге он поотряхнулся от левачества, как от липучего репья. Это действительно
был вызов самому себе, вернее, былым увлечениям молодости. Преодоление
экстремистского поветрия века приходилось начинать с самого себя.
После презентации он провел пресс-конференцию, раздавал автографы, затем
состоялась непродолжительная поездка по Рейну, там же, на прогулочном пароходе,
он дал интервью «Шпигелю». Фотографировали стареющего апостола футурологии на
фоне медленно проплывающих прибрежных рейнских скал. И опять любезная шутка —
старые скалы, мол, очень подходят к его облику, и сам он значителен, как старая
скала. На что он ответил с усмешкой: «Можете так и озаглавить интервью —
„Размышления Старой скалы“. И пришлось Старой скале порассуждать вслух. А
вопросы были всякие. Что значит — бросить вызов самому себе в науке и, стало
быть, в жизни? Не есть ли это ревизия собственного опыта и убеждений? Что думает
апостол: пессимизм — всегда фатальный итог жизни? Что он думает об авантюризме в
футурологии? И, наконец, насколько хорошо он себя чувствует? Как ему это
рейнское вино?! Ну, это здорово! Американцы всегда такие. Особенно немецкого
происхождения!
И вот теперь, как спортсмен, спешащий в раздевалку после напряженного матча,
чтобы поскорей отключиться от всего, сбросить