Сеть Знакомств и общения Rose-Vetrov

Жива! Приподняв то, что казалось мне ее руками
и ногами, я стал тихонько поглаживать и распрямлять их. Может быть, она снова
обретет человеческий облик.
Вдруг из толпы вынырнули три юнца в спортивных трусах. Один протянул руку
секретарше, другой, приняв стойку каратиста, начал приближаться ко мне. А
третий, подкравшись сбоку, молча двинул меня кулаком. Я с трудом нагнулся и,
уклоняясь от ударов, укладывал девочку в кресло-каталку. Тут каратист ударил
меня головой в живот. Я почувствовал, что сознание мое проваливается куда-то,
вместе с подступившей к горлу рвотой. Головы столпившихся вокруг зевак казались
мне красными гладиолусами. За мгновение до того, как меня втиснули в мешок из
резины — потолще, чем на корсете заместителя директора, — я услыхал откуда-то
издалека голос секретарши:
— Повтори-ка наизусть таблицу умножения.
И кто-то стал читать надгробную речь по мне:
— Дважды два — четыре, дважды три — шесть, дважды четыре — восемь, дважды
пять — десять…

* * *

Я очнулся — кругом темнота. Пошарив рукой вокруг, коснулся колеса
кресла-каталки. В памяти медленно всплыло все случившееся со мной. Под ребрами
еще ощущалась тупая боль. Массируя одной рукой живот, другой я открыл коробку
под сиденьем кресла, вынул оттуда карманный фонарь и первым делом осмотрел
девочку. Она стала похожа на надувную резиновую куклу. Наклонясь к самой ее
голове, я уловил тихое дыхание. Точно от удара током, волоски на теле
зашевелились. Я понял: свершилось невероятное — мы наконец остались вдвоем. На
глаза навернулись слезы. Я тихонько погладил девочку по подбородку. Она
приоткрыла глаза и заморгала от яркого света.
Посветив фонарем, я осмотрел комнату. Куда-то бесследно исчезло все —
стулья, столы, стойка, горы пустых бутылок и бумажных стаканов. Пол устилал
толстый слой пыли, который мог бы накопиться лишь за долгие годы, и нигде ни
следа человеческих ног. Мне почудилось, будто вчерашнее многолюдье было
празднеством призраков. Но нет, все случилось именно в этой комнате. Я прекрасно
ее помню. Рядом в кресле-каталке лежит искалеченная девочка. В животе до сих пор
боль от удара головой. И наконец, возле кресла-каталки валяется смятая
завтрашняя газета.
Прислушался. Ни звука — мертвая тишина.
Я решил ненадолго оставить девочку и сходить туда, где проходил конкурс.
Когда я вернулся, девочка и кресло были на месте. Я прикоснулся к ней — тело ее
расплылось, утратив всякую форму. Я стал подправлять и месить заново эту
аморфную плоть, пытаясь вернуть девочке человеческий облик. Так формуют
скульптурную глину.
Она прошептала что-то. Приблизив ухо к ее губам, я услышал:
— Погладьте…
На растаявших костях висели мясо и кожа. Я гладил и гладил девочку. Дыхание
ее стало прерывистым, она вся пылала. Наконец она заснула.

* * *

Расправив завтрашнюю