Сеть Знакомств и общения Rose-Vetrov

Размахивая трубой, я стал подниматься по лестнице. Пять
минут, о которых мы договаривались с секретаршей, давно истекли. Я вернусь к
ней, попрошу подождать еще немного и снова вернусь сюда. Только бы мне повезло!
Уговаривая себя, я понимал, что это самообман. И все-таки выбрал отступление.
Почему — и сам до сих пор не пойму. Да и не пытаюсь понять.
Не раз я чувствовал, что угодил трубой в кого-то, слышал чьи-то вопли.
Размахивая ею, я прорвался за черный занавес.

* * *

Здесь царил полумрак — вытянув руку, я с трудом различал пальцы. Я несся от
одного занавеса к другому и, чтоб избежать внезапного нападения, то и дело бил
трубой по черной ткани. За мной вроде гнались, но разобрать, что делается за
очередным занавесом, было невозможно. Прямо передо мной — проход, такие же
проходы — без конца и всякой системы — тянулись справа и слева. Заместитель
директора, должно быть, удрал минутой раньше. Я понял: чем больше буду
суетиться, тем скорее собьюсь с пути.
Тут из-за черного занавеса донесся жалобный вопль. Кричала женщина. Так
ясной зимней ночью воет северный ветер в проводах электрички. Отбиваясь от
облеплявшей тело черной ткани, я пробирался вперед. Что это значило: убегал ли я
от жены или, наоборот, возвращался к ней, — мне было безразлично. Вдруг голос
кричавшей женщины оборвался где-то вдали — я стоял у выхода.
Снаружи бурлила прежняя толчея. Все, кому не досталось билета, разглядывали
меня с нескрываемой завистью. В одних трусах, точно безумный, бежал я оттуда,
куда они жаждали попасть хоть на мгновение. Их изумление вполне понятно. Бросив
на пол обрезок трубы, я прижал локти к бокам и побежал навстречу людскому
потоку. Может, повезет и меня примут за тренирующегося бегуна.
Народу в комнате отдыха стало поменьше. Но секретарши нигде не было видно.
Гляжу на часы — да, я опоздал на тридцать минут. Наверно, ей надоело ждать и она
ушла. В моих туфлях я подпрыгивал чуть не до потолка. После третьего скачка я
заметил бежевую кофточку секретарши, сидевшей на корточках в дальнем углу. Нет,
она сидела не на корточках, а в кресле-каталке и читала газету. Меня охватило
дурное предчувствие. Подпрыгнул снова — девочки из восьмой палаты там нет.
Неужели в отместку за то, что я нарушил обещание, она бросила девочку или отдала
кому-нибудь? Не обращая внимания на сыпавшуюся отовсюду брань, я продирался
сквозь толпу напрямик. Секретарша, едва сдерживая смех, осмотрела меня с ног до
головы и без тени смущения протянула газету:
— Гляньте-ка, это — завтрашний номер.
Между багровым одеялом и задом секретарши виднелось какое-то красноватое
месиво. Секретарша сидела на девочке. Злость ли, боль привели меня в бешенство,
я схватил секретаршу за руку и рванул на себя. Хрустнул сустав, и она, взлетев в
воздух, с воплем рухнула под ближайший стол. Я взял девочку на руки и прижал к
груди, она дернулась и застонала.