Сеть Знакомств и общения Rose-Vetrov

чтобы сделать конец трагедии масок еще более достоверным, готов ждать сколько
угодно, латая прорехи в занавесе. Да и одни воспоминания о нем не дадут мне
скучать.
Итак, возвратимся к тому, что произошло со мной совсем недавно. Было утро,
за три дня до того момента, который для тебя «сейчас». И в ту ночь ветер,
смешанный с дождем, в котором будто растворили мед, с жалобным стоном сотрясал
окно. Весь день я обливался потом, а когда зашло солнце, захотелось погреться у
огня. Газеты писали, что еще вернутся холода, но как бы то ни было, дни стали
длиннее, и только кончится этот дождь, сразу почувствуешь, что наступило лето.
Стоило подумать об этом, и сердце начинало тревожно биться. В нынешнем моем
положении я похож на фигурку из воска, бессильную перед жарой. При одной лишь
мысли об ослепительном солнце вся моя кожа вздувалась волдырями.
Тогда я решил любым способом покончить со всем, пока не наступило лето. По
долгосрочному прогнозу, в течение трех-четырех дней распространится высокое
атмосферное давление с материка и возникнут метеорологические явления,
характерные для лета. Мое единственное желание — в течение трех дней закончить
приготовления для твоей встречи и сделать так, чтобы ты начала читать это
письмо. Но нельзя сказать, что три дня — срок достаточный. Как ты сама видишь,
показания, о которых я упоминал, — это три исписанные убористым почерком
тетради, которые охватывают события целого года. В день я должен обработать по
тетради, добавлять, вычеркивать, переделывать и оставить тебе в таком виде,
который бы удовлетворил меня, — труд поистине огромный. Я настроился на работу
и, купив на ужин пирожки с мясом, обильно сдобренные чесноком, вернулся сегодня
домой часа на два раньше обычного.
Ну и какой же результат?.. Отвратительный… Я вновь ощутил, к чему может
привести убийственный недостаток времени. Пробежал написанное и почувствовал
омерзение к себе — записки выглядят почти как попытка оправдаться. Но такое
неизбежно в эту залитую дождем, будто созданную для гибели ночь, когда
промозглая сырость тревожит душу. Не стану отрицать — финал выглядит достаточно
жалким, но я тешу себя надеждой, что всегда полностью отдавал себе отчет в
происходящем. Без этой уверенности я вряд ли мог бы писать с такой неутолимой
жадностью, независимо от того, послужат мои записки подтверждением алиби или,
наоборот, вещественным доказательством виновности. Я до сих пор твердо убежден в
одном, и не потому, что нелегко признать свое поражение: лабиринт, в который я
сам себя загнал, был моим логически неизбежным страшным судом. Но вопреки
ожиданиям мои записки взывают жалким голосом, похожим на голос приблудной кошки,
запертой в комнате. Не знаю, удастся ли мне, забыв, что я располагаю всего тремя
днями, обработать записки на столько, чтобы они меня удовлетворили.
Ну, хватит. Настал момент,