Гремлин | Сделать закладку
по видимому -
заключение комиссии.
– По результатам проведенного расследования... - забубнил он, потом вдруг
решительно спрятал бумажки обратно в папку. - В общем так, ребята. С зачета нас
не снимут, но вы же понимаете - нам будет трудно сохранить положение в таблице.
Русских не очень-то любят в Федерации, а авария по причине технической
неполадки...
На выходе из "консерватории" Петрович поймал меня за рукав. Никто из ребят
на нас не оглянулся, только Янка походя скользнула взглядом и тут же
отвернулась. Я уже знал, о чем пойдет речь, и от этого на душе опять сделалось
отвратно. Вернулось ощущение, будто я виноват перед Ленкой.
– Юра... - начал наш тренер, и запнулся. Вытащил сигарету.
Он бросил курить два года назад, и я понял, чего ему стоила сегодняшняя
ночь.
– Я слушаю вас, Виктор Петрович.
Он с отвращением затянулся и выбросил сигарету.
– Значит так... Я знаю, ты не силен в свободной программе, но больше мне
просто некого поставить, понимаешь? Я не требую от тебя сногсшибательных
результатов. Просто постарайся не опуститься ниже своего уровня.
Он помолчал.
– Что тут говорить... мы уже не тянем на призовые места, но нам необходимо
сохранить место в таблице, чтобы хотя бы остаться в Федерации.
Н-да... Положение гораздо хуже, чем думалось.
– Так что постарайся, а?
Что и говорить - фристайл не мой конек. Воздушный бой, или скоростной
пилотаж - это пожалуйста, тут я себе цену знаю. А для свободной программы у
меня, по общему мнению, не хватает вдохновения. Тут важна не только и не столько
техника, сколько эстетика. Ленка она называла это танцем души... А у меня
фантазия иссякает на второй фигуре.
– Я постараюсь, Виктор Петрович.
Он кивнул, неловко хлопнул меня по плечу и повернулся, чтобы уйти.
– Виктор Петрович...
– Да, Юра?
– Что теперь будет с Евой?
Петрович ответил не сразу.
– Это политика, Юрик, - проговорил он наконец. - Мы с Андреем сделали все,
что могли. А... да ты и сам знаешь...
Он махнул рукой и зашагал к куполам. А я поплелся в лагерь.
У тренерской палатки я замедлил шаг. Несколько секунд топтался у входа,
потом все же заставил себя войти.
Ева лежала вниз лицом на койке. Ее куртка валялась в углу, плечи, затянутые
черной футболкой с логотипом клуба беззвучно вздрагивали.
– Ева... - я присел рядом на койку.
Она повернулась. Лицо ее было опухшим и мокрым.
– Юрка...
– Ева, ты ни в чем не виновата.
– Прекрати! - она всхлипнула и вдруг прижалась ко мне. Ее трясло. Я смущенно
приобнял вздрагивающее тело, чувствуя себя полным идиотом.
– Шланг нагнетателя... - проговорила Ева, задыхаясь между всхлипами. Я сама
сто раз проверила этот поганый шланг! Он был совсем новый, понимаешь?
...Я вышел из палатки, когда она перестала всхлипывать и наконец-то уснула.
Было жарко, вокруг шумел лагерь и звенела
заключение комиссии.
– По результатам проведенного расследования... - забубнил он, потом вдруг
решительно спрятал бумажки обратно в папку. - В общем так, ребята. С зачета нас
не снимут, но вы же понимаете - нам будет трудно сохранить положение в таблице.
Русских не очень-то любят в Федерации, а авария по причине технической
неполадки...
На выходе из "консерватории" Петрович поймал меня за рукав. Никто из ребят
на нас не оглянулся, только Янка походя скользнула взглядом и тут же
отвернулась. Я уже знал, о чем пойдет речь, и от этого на душе опять сделалось
отвратно. Вернулось ощущение, будто я виноват перед Ленкой.
– Юра... - начал наш тренер, и запнулся. Вытащил сигарету.
Он бросил курить два года назад, и я понял, чего ему стоила сегодняшняя
ночь.
– Я слушаю вас, Виктор Петрович.
Он с отвращением затянулся и выбросил сигарету.
– Значит так... Я знаю, ты не силен в свободной программе, но больше мне
просто некого поставить, понимаешь? Я не требую от тебя сногсшибательных
результатов. Просто постарайся не опуститься ниже своего уровня.
Он помолчал.
– Что тут говорить... мы уже не тянем на призовые места, но нам необходимо
сохранить место в таблице, чтобы хотя бы остаться в Федерации.
Н-да... Положение гораздо хуже, чем думалось.
– Так что постарайся, а?
Что и говорить - фристайл не мой конек. Воздушный бой, или скоростной
пилотаж - это пожалуйста, тут я себе цену знаю. А для свободной программы у
меня, по общему мнению, не хватает вдохновения. Тут важна не только и не столько
техника, сколько эстетика. Ленка она называла это танцем души... А у меня
фантазия иссякает на второй фигуре.
– Я постараюсь, Виктор Петрович.
Он кивнул, неловко хлопнул меня по плечу и повернулся, чтобы уйти.
– Виктор Петрович...
– Да, Юра?
– Что теперь будет с Евой?
Петрович ответил не сразу.
– Это политика, Юрик, - проговорил он наконец. - Мы с Андреем сделали все,
что могли. А... да ты и сам знаешь...
Он махнул рукой и зашагал к куполам. А я поплелся в лагерь.
У тренерской палатки я замедлил шаг. Несколько секунд топтался у входа,
потом все же заставил себя войти.
Ева лежала вниз лицом на койке. Ее куртка валялась в углу, плечи, затянутые
черной футболкой с логотипом клуба беззвучно вздрагивали.
– Ева... - я присел рядом на койку.
Она повернулась. Лицо ее было опухшим и мокрым.
– Юрка...
– Ева, ты ни в чем не виновата.
– Прекрати! - она всхлипнула и вдруг прижалась ко мне. Ее трясло. Я смущенно
приобнял вздрагивающее тело, чувствуя себя полным идиотом.
– Шланг нагнетателя... - проговорила Ева, задыхаясь между всхлипами. Я сама
сто раз проверила этот поганый шланг! Он был совсем новый, понимаешь?
...Я вышел из палатки, когда она перестала всхлипывать и наконец-то уснула.
Было жарко, вокруг шумел лагерь и звенела
»Адеев Евгений
»Фантастика
В библиотеку
