Сеть Знакомств и общения Rose-Vetrov

взгрустнуло, живя самостоятельной жизнью там, у себя, в
таинственном Зазеркалье, а хозяйка отражения ни при чем...
Отражение взгрустнуло. А рыцарь Анастасия, княжна отрогов Улу-Хем,
степенно спускается по лестнице в зал, и голова ее поднята гордо, и на
лице довольство жизнью читается явственно даже для неграмотного.
Звенели кубки. Звенел женственный рыцарский хохот. Звенели монеты за
теми столами, где играли в кости. Шмыгали с подносами стройные юноши. В
углу с воодушевлением горланили древнюю боевую песню рыцарей Носиба:

Как ныне сбирается Вечный Олег
отметить неразумным базарам.
Горкомы и нивы за буйный набег
обрек он мечам и пожарам...

Если честно, никто из нынешних рыцарей не знал толком, что это за племя
- базары. Говорили, что эти свирепые дикари жили в седой древности, когда
земля только-только отделилась от Мрака, по свету бродили четвероногие
лошади и другие чудовища, вскоре истребленные славными
предками-основателями, комиссарами в кожаных латах и пыльных шлемах. В
седой древности, когда возводились первые замки-горкомы и возникали первые
родовые гербы. Потом базаров, видимо, тоже кто-то истребил, но в летописях
об этом ни слова.
Анастасия прошла по залу, приветствуя знакомых, уселась за стол.
Задумчиво поднесла к губам кубок, отпила. Чисто машинально шлепнула по
заду пробегавшего слугу. Удивиться, отчего соседние столы притихли вдруг,
не успела - резкий, неприятный голос тут же поставил все на свои места:
- Катерина, пусть меня утащит Гологоловый Хру, если среди нас нет
переодетых мальчиков!
Анастасия обернулась - медленно, не роняя достоинства. Так и есть. Двое
за соседним столом громко переговаривались, не обращая будто бы на нее
внимания:
- Ну да, рыцарская одежда еще не делает мальчика рыцарем.
- Хоть он колец и не надел.
- А вот серьги не забыл...
- И уши у него распухли - только что проколол, бедняжка, непривычен к
женским украшениям...
- И меч, как у рыцаря, с гербом, посмотри...
- И единорог в гербе, надо же...
Теперь у Анастасии были законные основания для ссоры. Единорог на
ножнах меча был гербом, принадлежавшим лишь их роду. И оскорбление его
было оскорблением всего рода, вкупе с поколениями славных предков. Все же
она медлила, приглядываясь. Эти рыцари, как и их гербы, Анастасии были
незнакомы. Рослые рыцари, женственные - мускулы так и играют.
- Кого вы назвали мужчиной, благородные рыцари? - спросила Анастасия
громко.
- Того, кто мужчина наверняка и есть, тоненький такой, стройненький. -
Катерина смотрела теперь ей в глаза. - Хоть и прицепил на меч единорога...
- От диссидентов слышу, - сказала Анастасия. Увидев, как их лица
вспыхнули от гнева, щедро плеснула масла в огонь, закончив страшным
оскорблением, которого не стерпел бы никто: - Сдается мне, такие вот и
спят с Косматым Тро.
И тут же вскочила,