Сеть Знакомств и общения Rose-Vetrov

я и своим горьким
опытом не стану делиться, так что, вполне возможно, спустя годы и века
кто-то другой замыслит нечто подобное и, быть может, доведет работу до
конца. Но что ему это даст?
Что же делать? Я не настолько глуп, чтобы расшвырять золото нищим или
утопить его в море. И руки на себя не наложу. Я буду ждать, может быть,
еще очень долго, и, смею заверить, моя жизнь не будет состоять из одних
лишь стенаний и уныния. Но горечь поражения останется со мною навсегда.
Я не могу больше оставаться здесь, в этом городе, в этой стране. Нет
мне здесь места. Мне все равно, в какую сторону плыть, и поскольку ветер
дует в сторону Египта, какая разница? Все страны мира мне одинаково
безразличны.
Я крикнул, и появились женщины, так быстро, словно они стояли за дверью
и ждали зова.
- Собирайтесь, - сказал я. - Мы уплываем в Египет. Дом, все, что нельзя
взять с собой, - пусть все это провалится в Аид. Понятно? Мне этот хлам не
нужен, понадобится, купим дворец...
И удивительное дело - моя злоязыкая Ипполита, сберегавшая каждый
дырявый котелок, стоптанные сандалии и растрепавшиеся веники, сроду не
удержавшаяся, чтобы не прокомментировать любой мой поступок и решение, на
сей раз ни словечка не сказала. Она постояла, гладя меня по плечу, потом
вдруг промолвила:
- А помнишь, малыш мой, какие у тебя были способности к садоводству?
Никарис тебе такое будущее предсказывал...
- Не помню, - вяло сказал я, и я действительно не помнил ни давней
любви к садоводству, ни этого Никариса. - Иди, старая, иди.
И она вышла, бормоча что-то насчет носильщиков, которых надо нанять,
насчет корабля. Я сел на прежнее место и бессмысленно смотрел в огонь -
уже и пепел сгоревших папирусов раскрошился.
Рета подошла, положила руку мне на плечо, как только что Ипполита, и я
готов был поклясться, что в этом была жалость, что она каким-то образом
ухитрилась заглянуть в мою душу и узнать ее тайники. Не приму я жалости ни
от кого, от женщины в особенности, но я был слишком опустошен, чтобы
сопротивляться или возмущаться.
- Я люблю тебя, - сказала она.
Я подумал, что совсем не знаю женщину, с которой жил в одном доме и
спал на одном ложе, и вспомнил, что однажды она уже опровергла сложившееся
было о ней впечатление. И ни о чем больше не думал - сил не хватало.
- Я люблю в тебе того, кем ты мог бы стать, - сказала Рета. - Но не
стал и не станешь никогда...
И снова я ничего ей не ответил - все, что могло бы произойти со мной
полтора десятка лет назад, так и осталось миражом, по не пройденным мной
дорогам ушли другие, стих вдали шелест белоснежных крыльев, остался лишь
пушистый пепел на прогоревших угольях очага.
И некого винить, кроме самого себя.



ЭПИЛОГ. ТЕЗЕЙ, ПОКА ЕЩЕ ЦАРЬ АФИН

...И когда Тезей, пока еще царь Афин, вернулся из прошлого и поднял
голову, он увидел, что тени отступают к завесе мрака и тают