Сеть Знакомств и общения Rose-Vetrov

о потайных воротах чернь не знает - они сгрудились
у главных, на противоположной стороне. Мы прорвемся в Пирей. Только нужно
торопиться - если бунтовщики вздумают занять порт, нам конец. Я жду
приказа, царь.
- Итак, я еще царь... - сказал Тезей. - Пока я во дворце и могу
отдавать приказы, я еще царь, без сомнения... Ступай к воротам, организуй
защиту. Собери челядь, поваров, слуг, всех, кто способен держать оружие, и
- на стены. Приказ прорываться я отдам, когда сочту нужным. Иди.
Придворный ушел молча. Собственные мысли у него, безусловно, имелись,
но не было смысла их высказывать. Тезей остался один. Гоплиты, застывшие
по обе стороны двери, были не в счет - живая мебель, способная убивать и
умирать, одушевленные мечи, не имевшие права на размышления, оценки и
слова.
Прежняя жизнь уходила, как песок сквозь пальцы, и совсем не имело
значения, через сколько времени загрохочут в ворота монотонные удары
стенобитных машин и как долго продержатся ворота. Ничто сейчас не имело
значения - только то, что тридцать лет назад был синий остров Крит, и
синий девичий взгляд, и свистящий взмах меча, и серый, ноздреватый камень
запутанных, как человеческие судьбы, и длинных, как печаль, переходов. И
тогда Тезей Эгеид, несмотря ни на что герой и пока еще царь Афин,
обернулся к тяжелому темному занавесу. Складки раздвинулись с тихим
мышиным шорохом, и выскользнул халдей.
То ли тридцать лет ему было, то ли пятьдесят. Он внушал удивительное
доверие, а через промежуток времени, равный удару сердца, выглядел
несомненным шарлатаном и прохвостом, которого лучше всего было бы без
разбирательства вздернуть на воротах. Беда с ними, с этими халдеями,
колдунами из далекой земли, - никогда их не поймешь и не разгадаешь.
- Все это немного забавно, царь, - сказал он. - Мне приходилось
заниматься своим ремеслом в самых разных местах, но я впервые исполняю
свои обязанности в осажденном дворце. В твоем положении обычно бегут не
оглядываясь.
Он не язвил - просто говорил то, что думал. Сердиться на него не было
охоты и времени.
- Мне говорили, что ты лучший посредник для беседы с тенями, - сказал
Тезей.
- Возможно, - небрежно взмахнул рукой халдей. - Я всего-навсего
занимаюсь этим всю свою сознательную жизнь. И не жалею. Видишь ли, тени
умерших избавлены от свойственных людям пороков. Тени не способны
ненавидеть, потому что это в их положении бессмысленно. Тени говорят так
откровенно, как никогда не посмели бы при жизни... впрочем, тебе это
сейчас неинтересно. И времени нет. Что ж, я буду беречь твое время.
Приступим?
- Погоди, - сказал Тезей хрипло. - И это что же... вот так? Так просто?
- А, ну да, - кивнул халдей. - Ты имеешь в виду всякие там манипуляции
с курильницами, загадочными пассами и раскатами грома? "В таинственном
полумраке грозно мерцали глаза священного