Сеть Знакомств и общения Rose-Vetrov

окружавших его в это уже не верил. Не
верил, если заглянуть в его мысли, и он сам - просто не дотлела пока
надежда на всегдашнюю удачу, последние огоньки не затянул еще пушистый
пепел.
Очень старый человек в бесценном пурпурном одеянии отошел от окна к
столу, взял тяжелую чашу, подержал, уронил на пол. Звякнуло о мрамор,
покатилось и замерло маслянисто поблескивающее золото. Предательский
металл, столько лет считавшийся самым верным, - стократ нужнее сейчас была
бронза, из которой делали оружие. Ну и, разумеется, руки, чтобы это оружие
держать. А рук как раз и не хватало.
К богам обращаться было бесполезно: он всегда их презирал, а олимпийцы
злопамятнее людей. Сохранилась разве что слабая надежда: где-то поблизости
дрались наемники, в Афинах стоял критский полк. А от всего царства у Тезея
остался только дворец, к стенам которого уже подступали восставшие, от
воплей и стука мечей нельзя было укрыться ни в одном зале, ни в одном
самом глухом закоулке огромного мрачного дворца.
Царь поднял голову и встретил взгляд неслышно вошедшего придворного - в
нем была преданность, как встарь, купленная не золотом и не страхом. Но
было и еще что-то, отстраненное и безнадежное, как стук в двери пустого
дома. Так смотрят на человека, которого через минуту должны повесить, - он
еще живет и дышит, но уже вычеркнут из человечества, нет его больше.
Придворный долго был солдатом, поэтому он доложил четко и спокойно:
- Пока мы защищаем площадь и прилегающие улицы, но долго не
продержимся. Их там по десять на одного нашего.
- Но мои войска? Ведь не могут предать сразу все?
- Предать, может, и нет. А вот отступить сразу все могут. Не первый
случай. - Придворный отвел глаза. - Наемники ушли в Пирей и захватили
корабли. Побоялись, что больше ничего от тебя не получат, и решили не
рисковать.
Они обернулись на стук шагов, гулких, бесцеремонных, торопливых.
Впервые во дворце звучали такие шаги, ясно дававшие понять, что с этикетом
никто уже не считается. Воин в изрубленных, потускневших доспехах
привалился плечом к косяку и смотрел грустно и спокойно, как человек,
знающий, что от жизни ему больше ждать абсолютно нечего. Тезей не к месту,
просто по привычке помнить все, подумал, что этого микенца почему-то
всегда ставили на караул у западных ворот. Всегда только у западных.
Они ждали. Микенец мотнул головой, выплюнул перемешанную с кровью пыль:
- Критский полк уходит в Пирей.
- И вы их не остановили?
- Попытались было... - сказал микенец. Он шагнул вперед, упал на
колено, медленно рухнул лицом вниз и замер - сразу, будто задули
светильник. Длинная тяжелая стрела с излюбленным критскими лучниками
черным оперением, вонзившаяся меж бронзовых пластин пониже левой лопатки,
колыхнулась и застыла.
- Как он добрел с такой раной, не понимаю, - сказал придворный. - Это
все, царь.