Смерть Ахиллеса | Сделать закладку
обыкновению были мелом написаны имена постояльцев.
Сверху крупно, с завитушками, число: 25 июня, Пятница — 7 juillet, vendredi1. Чуть ниже, на самом почетном месте, каллиграфически выведено: Генерал-адъютант, генерал-от-инфантерии М.Д.Соболев — № 47.
— Не может быть! — воскликнул коллежский асессор. — Какая удача! — И, обернувшись к портье, спросил. — у себя ли его высокопревосходительство? Мы с ним д-давние знакомцы!
— Так точно, у себя-с, — поклонился служитель. — Только вчера въехали. Со свитой. Все угольное помещение заняли, вон за той дверью коридор весь ихний-с. Но пока почивают, и тревожить не велено-с.
— Мишель? В полдевятого утра? — изумился Фандорин. — Это на него непохоже. Впрочем, люди меняются. Извольте передать г-генералу, что я в нумере двадцатом — он непременно захочет меня видеть.
И молодой человек повернулся идти, но тут произошла еще одна случайность, которой суждено было стать вторым звеном в хитроумной вязи судьбы. Дверь, ведущая в занятый высоким гостем коридор, внезапно приоткрылась, и оттуда выглянул чернобровый и чубатый казачий офицер с орлиным носом и впалыми, синеватыми от небритости щеками.
— Человек! — зычно крикнул он, нетерпеливо тряхнув листком бумаги. — Пошли на телеграф депешу отправить. Живо!
— Гукмасов, вы? — Эраст Петрович распростер объятья. — Сколько лет, сколько зим! Что, все Патроклом при нашем Ахиллесе? И уже есаул. П-поздравляю!
Однако этот дружественный возглас не произвел на офицера никакого впечатления, а если и произвел, то неблагоприятное. Есаул обжег молодого щеголя недобрым взглядом черных цыганских глаз и ни слова больше не говоря захлопнул дверь. Фандорин так и застыл в нелепой позе с раскинутыми в стороны руками — будто хотел пуститься в пляс да передумал.
— В самом деле, — смущенно пробормотал он. — Как все п-переменилось — и город, и люди.
— Не прикажете ли завтрак в нумер? — спросил портье, делая вид, что не заметил асессорова конфуза.
— Нет, не нужно, — ответил тот. — Пусть лучше принесут из погреба ведро льду. А, пожалуй, что и д-два.
В номере, просторном и богато обставленном, постоялец повел себя весьма необычно. Он разделся догола, перевернулся вниз головой и, почти не касаясь стены ногами, десять раз отжался от пола на руках. Слугу-японца поведение господина ничуть не удивило. Приняв от коридорного два ведра, наполненные колотым льдом, азиат высыпал аккуратные серые кубы в ванну, налил туда холодной воды из медного крана и стал ждать, пока коллежский асессор закончит свою диковинную гимнастику.
Минуту спустя раскрасневшийся от экзерциций Фандорин вошел в ванную комнату и решительно опустился в устрашающую ледяную купель.
— Маса, достань вицмундир. Ордена. В бархатных коробочках. Поеду представляться князю.
Говорил он коротко, сквозь стиснутые зубы. Очевидно, купание требовало изрядых волевых усилий.
— К самому императорскому наместнику, вашему новому господину? — почтительно спросил Маса. — Тогда я достану и меч. Без меча никак
Сверху крупно, с завитушками, число: 25 июня, Пятница — 7 juillet, vendredi1. Чуть ниже, на самом почетном месте, каллиграфически выведено: Генерал-адъютант, генерал-от-инфантерии М.Д.Соболев — № 47.
— Не может быть! — воскликнул коллежский асессор. — Какая удача! — И, обернувшись к портье, спросил. — у себя ли его высокопревосходительство? Мы с ним д-давние знакомцы!
— Так точно, у себя-с, — поклонился служитель. — Только вчера въехали. Со свитой. Все угольное помещение заняли, вон за той дверью коридор весь ихний-с. Но пока почивают, и тревожить не велено-с.
— Мишель? В полдевятого утра? — изумился Фандорин. — Это на него непохоже. Впрочем, люди меняются. Извольте передать г-генералу, что я в нумере двадцатом — он непременно захочет меня видеть.
И молодой человек повернулся идти, но тут произошла еще одна случайность, которой суждено было стать вторым звеном в хитроумной вязи судьбы. Дверь, ведущая в занятый высоким гостем коридор, внезапно приоткрылась, и оттуда выглянул чернобровый и чубатый казачий офицер с орлиным носом и впалыми, синеватыми от небритости щеками.
— Человек! — зычно крикнул он, нетерпеливо тряхнув листком бумаги. — Пошли на телеграф депешу отправить. Живо!
— Гукмасов, вы? — Эраст Петрович распростер объятья. — Сколько лет, сколько зим! Что, все Патроклом при нашем Ахиллесе? И уже есаул. П-поздравляю!
Однако этот дружественный возглас не произвел на офицера никакого впечатления, а если и произвел, то неблагоприятное. Есаул обжег молодого щеголя недобрым взглядом черных цыганских глаз и ни слова больше не говоря захлопнул дверь. Фандорин так и застыл в нелепой позе с раскинутыми в стороны руками — будто хотел пуститься в пляс да передумал.
— В самом деле, — смущенно пробормотал он. — Как все п-переменилось — и город, и люди.
— Не прикажете ли завтрак в нумер? — спросил портье, делая вид, что не заметил асессорова конфуза.
— Нет, не нужно, — ответил тот. — Пусть лучше принесут из погреба ведро льду. А, пожалуй, что и д-два.
В номере, просторном и богато обставленном, постоялец повел себя весьма необычно. Он разделся догола, перевернулся вниз головой и, почти не касаясь стены ногами, десять раз отжался от пола на руках. Слугу-японца поведение господина ничуть не удивило. Приняв от коридорного два ведра, наполненные колотым льдом, азиат высыпал аккуратные серые кубы в ванну, налил туда холодной воды из медного крана и стал ждать, пока коллежский асессор закончит свою диковинную гимнастику.
Минуту спустя раскрасневшийся от экзерциций Фандорин вошел в ванную комнату и решительно опустился в устрашающую ледяную купель.
— Маса, достань вицмундир. Ордена. В бархатных коробочках. Поеду представляться князю.
Говорил он коротко, сквозь стиснутые зубы. Очевидно, купание требовало изрядых волевых усилий.
— К самому императорскому наместнику, вашему новому господину? — почтительно спросил Маса. — Тогда я достану и меч. Без меча никак
»Акунин Борис
»Детективы,Криминал, Триллеры
В библиотеку
