Статский советник | Сделать закладку
и уничтожить нашу Боевую Группу, которой поручено привести приговор над палачом в
исполнение. Когда же опасность минует, Храпов триумфально вернется в Петербург и станет полновластным временщиком.
Этому не бывать! Загубленные жизни наших товарищей взывают о возмездии.
Не вынесшая позора Иванцова удавилась в карцере. Ей было всего семнадцать лет.
Двадцатитрехлетняя курсистка Скокова стреляла в сатрапа, не попала и была повешена.
Наш товарищ из Боевой Группы, имя которого хранится в тайне, был убит осколком собственной бомбы, а Храпов опять
уцелел.
Ничего, ваше высокопревосходительство, как веревочке ни виться, а конца не миновать. Наша Боевая Группа отыщет вас
и в Сибири.
Приятного путешествия!
Паровоз заполошно взревел, сначала протяжно, потом короткими гудками: У-у-у! У! У! У!
Губы спящего беспокойно дрогнули, с них сорвался глухой стон. Глаза раскрылись, недоуменно метнулись влево - на
белые окна, вправо - на черные, и взгляд прояснился, стал осмысленным, острым. Суровый старик откинул плед (под
которым обнаружились бархатная курточка, белая сорочка, черный галстук), пожевал сухими губами и позвонил в
колокольчик.
Через мгновение дверь, что вела из кабинета в приемную, открылась. Поправляя портупею, влетел молодцеватый
подполковник в синем жандармском мундире с белыми аксельбантами.
- С добрым утром, ваше высокопревосходительство!
- Тверь проехали? - густым голосом спросил генерал, не ответив на приветствие.
- Так точно, Иван Федорович. К Клину подъезжаем.
- Как так к Клину? - засердился сидящий. - Уже? Почему раньше не разбудил? Проспал? Офицер потер мятую щеку.
- Никак нет. Видел, что вы уснули. Думаю, пусть Иван Федорович хоть немножко поспят. Ничего, успеете и умыться, и
одеться, и чаю попить. До Москвы еще час целый.
Поезд сбавил ход, готовясь тормозить. За окнами замелькали огни, стали видны редкие фонари, заснеженные крыши.
Генерал зевнул.
- Ладно, пусть поставят самовар. Что-то не проснусь никак.
Жандарм откозырял и вышел, бесшумно прикрыв за собой дверь.
В приемной горел яркий свет, пахло ликером и сигарным дымом. Подле письменного стола, подперев голову, сидел еще
один офицер - белобрысый, розоволицый, со светлыми бровями и поросячьими ресницами. Он потянулся, хрустнул
суставами, спросил у подполковника:
- Ну, что там?
- Чаю хочет. Я распоряжусь.
- А-а, - протянул альбинос и глянул в окно. - Это что, Клин? Садись, Мишель. Я скажу про самовар. Выйду, ноги разомну.
Заодно проверю, не дрыхнут ли, черти.
Он встал, одернул мундир и, позванивая шпорами, вышел в третью комнату чудо-вагона. Тут уж все было совсем просто:
стулья вдоль стен, вешалки для верхней одежды, в углу столик с посудой и самоваром. Двое крепких мужчин в одинаковых
камлотовых тройках и с одинаково подкрученными усами (только у одного песочными, а у второго рыжими) неподвижно
сидели друг напротив друга.
исполнение. Когда же опасность минует, Храпов триумфально вернется в Петербург и станет полновластным временщиком.
Этому не бывать! Загубленные жизни наших товарищей взывают о возмездии.
Не вынесшая позора Иванцова удавилась в карцере. Ей было всего семнадцать лет.
Двадцатитрехлетняя курсистка Скокова стреляла в сатрапа, не попала и была повешена.
Наш товарищ из Боевой Группы, имя которого хранится в тайне, был убит осколком собственной бомбы, а Храпов опять
уцелел.
Ничего, ваше высокопревосходительство, как веревочке ни виться, а конца не миновать. Наша Боевая Группа отыщет вас
и в Сибири.
Приятного путешествия!
Паровоз заполошно взревел, сначала протяжно, потом короткими гудками: У-у-у! У! У! У!
Губы спящего беспокойно дрогнули, с них сорвался глухой стон. Глаза раскрылись, недоуменно метнулись влево - на
белые окна, вправо - на черные, и взгляд прояснился, стал осмысленным, острым. Суровый старик откинул плед (под
которым обнаружились бархатная курточка, белая сорочка, черный галстук), пожевал сухими губами и позвонил в
колокольчик.
Через мгновение дверь, что вела из кабинета в приемную, открылась. Поправляя портупею, влетел молодцеватый
подполковник в синем жандармском мундире с белыми аксельбантами.
- С добрым утром, ваше высокопревосходительство!
- Тверь проехали? - густым голосом спросил генерал, не ответив на приветствие.
- Так точно, Иван Федорович. К Клину подъезжаем.
- Как так к Клину? - засердился сидящий. - Уже? Почему раньше не разбудил? Проспал? Офицер потер мятую щеку.
- Никак нет. Видел, что вы уснули. Думаю, пусть Иван Федорович хоть немножко поспят. Ничего, успеете и умыться, и
одеться, и чаю попить. До Москвы еще час целый.
Поезд сбавил ход, готовясь тормозить. За окнами замелькали огни, стали видны редкие фонари, заснеженные крыши.
Генерал зевнул.
- Ладно, пусть поставят самовар. Что-то не проснусь никак.
Жандарм откозырял и вышел, бесшумно прикрыв за собой дверь.
В приемной горел яркий свет, пахло ликером и сигарным дымом. Подле письменного стола, подперев голову, сидел еще
один офицер - белобрысый, розоволицый, со светлыми бровями и поросячьими ресницами. Он потянулся, хрустнул
суставами, спросил у подполковника:
- Ну, что там?
- Чаю хочет. Я распоряжусь.
- А-а, - протянул альбинос и глянул в окно. - Это что, Клин? Садись, Мишель. Я скажу про самовар. Выйду, ноги разомну.
Заодно проверю, не дрыхнут ли, черти.
Он встал, одернул мундир и, позванивая шпорами, вышел в третью комнату чудо-вагона. Тут уж все было совсем просто:
стулья вдоль стен, вешалки для верхней одежды, в углу столик с посудой и самоваром. Двое крепких мужчин в одинаковых
камлотовых тройках и с одинаково подкрученными усами (только у одного песочными, а у второго рыжими) неподвижно
сидели друг напротив друга.
»Акунин Борис
»Детективы,Криминал, Триллеры
В библиотеку
