Любовница смерти | Сделать закладку
отверстия и стали тянуть крышку книзу, преодолевая
сопротивление пружины.
"Это сам дьявол!" - вскричал Просперо и, бросившись животом на стол, схватился за чернильницу.
Я не успел ему воспрепятствовать. Благовольский повернул богатыря, и люк распахнулся. Послышался стон, звук глухого
удара, а мгновение спустя - зловещий, стремительно удаляющийся грохот.
От сотрясения стол качнулся, и колесо рулетки дернулось, снова описав полукруг. Несколько капель водки выплеснулись
из бокалов в ячейки.
"Уф, - облегченно произнес Просперо, распрямляясь. - Какой настырный господин. А всё из-за того, что мы вовремя не
выпили за его упокой. До дна, Гораций, до дна. Не то он снова вылезет. Ну же!"
Дож грозно сдвинул брови, и я покорно взял водку.
"На раз-два-три до дна, - велел Благовольский. - И к черту больную печень. Раз, два, три!"
Я опрокинул бокал и чуть не задохнулся, когда огненная жидкость обожгла мое горло. Надо сказать, что я не любитель
русского национального напитка и обычно предпочитаю мозельское или рейнвейн.
Когда я смахнул с ресниц выступившие слезы, меня поразила перемена, случившаяся с Благовольским. Он застыл на
месте, схватив себя рукой за горло, а его глаза вдруг выпучились и полезли из орбит. Не могу описать выражение
бескрайнего ужаса, исказившего благообразные черты Дожа. Он захрипел, рванул на себе ворот и с утробным воем
согнулся пополам.
Я ничего не понимал, а между тем события следовали одно за другим так быстро, что я едва успевал вертеть головой.
Сбоку донесся стук, я обернулся, и увидел, как за край открытого люка уцепилась рука, за ней вторая; секунду спустя из
дыры появилась голова Гэндзи - волосы растрепаны, исцарапанный лоб сосредоточенно нахмурен. А еще через несколько
мгновений этот поразительный человек уже выбрался наружу и отряхивал белые от пыли локти.
"Что это с ним?" - спросил Гэндзи, вытирая платком ободранные до крови пальцы.
Вопрос относился к Дожу, который со страшным воем катался по полу, всё силился встать и не мог.
"Он выпил водки, а у него больная печень", - тупо объяснил я, всё еще не отойдя от оцепенения.
Гэндзи шагнул к столу. Взял мой бокал, понюхал, поставил на место. Потом склонился к рулеточному колесу - над тем
местом, где только что стоял бокал Благовольского. Я увидел, что пролившиеся капли водки проступили на черной ячейке
странными белыми разводами.
Тогда Гэндзи, перегнувшись, взглянул на корчившегося в судорогах Просперо, поморщился и заметил вполголоса:
"Похоже на царскую водку. Эта смесь азотной и соляной кислоты должна была начисто сжечь ему пищевод и желудок.
Какая ужасная смерть!"
Я затрепетал, только теперь сообразив, что подлый Просперо хотел напоить меня этой отравой, и лишь счастливый
случай - толчок, повернувший Колесо Фортуны, - спас меня от кошмарной участи!
"Идемте, Гораций. - Гэндзи потянул меня за рукав. - Нам здесь больше делать нечего. Точно так
сопротивление пружины.
"Это сам дьявол!" - вскричал Просперо и, бросившись животом на стол, схватился за чернильницу.
Я не успел ему воспрепятствовать. Благовольский повернул богатыря, и люк распахнулся. Послышался стон, звук глухого
удара, а мгновение спустя - зловещий, стремительно удаляющийся грохот.
От сотрясения стол качнулся, и колесо рулетки дернулось, снова описав полукруг. Несколько капель водки выплеснулись
из бокалов в ячейки.
"Уф, - облегченно произнес Просперо, распрямляясь. - Какой настырный господин. А всё из-за того, что мы вовремя не
выпили за его упокой. До дна, Гораций, до дна. Не то он снова вылезет. Ну же!"
Дож грозно сдвинул брови, и я покорно взял водку.
"На раз-два-три до дна, - велел Благовольский. - И к черту больную печень. Раз, два, три!"
Я опрокинул бокал и чуть не задохнулся, когда огненная жидкость обожгла мое горло. Надо сказать, что я не любитель
русского национального напитка и обычно предпочитаю мозельское или рейнвейн.
Когда я смахнул с ресниц выступившие слезы, меня поразила перемена, случившаяся с Благовольским. Он застыл на
месте, схватив себя рукой за горло, а его глаза вдруг выпучились и полезли из орбит. Не могу описать выражение
бескрайнего ужаса, исказившего благообразные черты Дожа. Он захрипел, рванул на себе ворот и с утробным воем
согнулся пополам.
Я ничего не понимал, а между тем события следовали одно за другим так быстро, что я едва успевал вертеть головой.
Сбоку донесся стук, я обернулся, и увидел, как за край открытого люка уцепилась рука, за ней вторая; секунду спустя из
дыры появилась голова Гэндзи - волосы растрепаны, исцарапанный лоб сосредоточенно нахмурен. А еще через несколько
мгновений этот поразительный человек уже выбрался наружу и отряхивал белые от пыли локти.
"Что это с ним?" - спросил Гэндзи, вытирая платком ободранные до крови пальцы.
Вопрос относился к Дожу, который со страшным воем катался по полу, всё силился встать и не мог.
"Он выпил водки, а у него больная печень", - тупо объяснил я, всё еще не отойдя от оцепенения.
Гэндзи шагнул к столу. Взял мой бокал, понюхал, поставил на место. Потом склонился к рулеточному колесу - над тем
местом, где только что стоял бокал Благовольского. Я увидел, что пролившиеся капли водки проступили на черной ячейке
странными белыми разводами.
Тогда Гэндзи, перегнувшись, взглянул на корчившегося в судорогах Просперо, поморщился и заметил вполголоса:
"Похоже на царскую водку. Эта смесь азотной и соляной кислоты должна была начисто сжечь ему пищевод и желудок.
Какая ужасная смерть!"
Я затрепетал, только теперь сообразив, что подлый Просперо хотел напоить меня этой отравой, и лишь счастливый
случай - толчок, повернувший Колесо Фортуны, - спас меня от кошмарной участи!
"Идемте, Гораций. - Гэндзи потянул меня за рукав. - Нам здесь больше делать нечего. Точно так
»Акунин Борис
»Детективы,Криминал, Триллеры
В библиотеку
