Сеть Знакомств и общения Rose-Vetrov

Каратель
Беркем аль Атоми


Мародер #2


1

_Когда_умрешь,_ничего_не_должно_болеть._А_я_умер._Почему_же_так_больно._
Прошло сто лет. Или сто семьдесят, или тысяча.
_Как,_оказывается,_хуево_на_том_свете._Точнее,_теперь_это_«этот»_свет.
Точнее,_тьма._
Еще столько же, или втрое больше.
_Интересно,_почему_я_думаю._Наверное,_это_тоже_наказание._Странно.
Я —_это_кто._
Минута — или геологическая эра. Или астрономический день. Или День Брамы.
_Кто_я._Странный_вопрос._Я —_это_то,_что_думает_в_темноте._Хотя_есть_мысли,
и_есть_темнота._И_все._Кто_же_их_тогда_думает._
Еще столько же.
_А,_понял._Надо_же,_как_просто._
Еще сколько-то.
_Значит,_если_хочешь_быть —_надо,_чтоб_стало_время._Получается,_я_хочу_быть?
Я,_кажется,_уже_был…_
Еще немного. Или много. Там это без разницы — много, немного…
_Выходит,_хочу._Че-то_темно._Свет._
И стал свет. И время, и Земля, и Солнце, и крохотный грязный поселок на
берегу огромного свинцового озера; и едва различимый запах крови, гари и пороха,
долетающий с заката.

* * *

— Эй! Яхья-бабай! Твой вонючий маймун проснулся, ползет! Иди лови его, пока
не уполз!
Выпалив это, сунувшийся в двери пацанчик сморщился и исчез, прихлопнув
дребезжащую дверь. Сразу несколько баб, мездривших вонючие шкуры, вскочили и
пронзительно заорали ему вслед; им яростно ответили работающие ближе к дверям —
в спины здорово несло из сеней, октябрь нынче задался более смахивающим на
декабрь, разве что снега все нет. В этой избе проблема «закрыть-оставить
приоткрытой» всегда вызывает напряг — дальним от входа невозможно дышать,
ближним дует в натянутые поясницы и обветривает руки до сеточки кровавых трещин.
Старик в ветхой солдатской шинели поднялся и осторожно пробрался сквозь
разгорающуюся перепалку. Было заметно, что он опасается женщин, хотя все очень
вежливо давали ему пройти.
Выйдя на улицу, старик зябко поежился, заворачивая поплотнее старые мослы
ветхой рваниной; не поднимая головы, машинально поискал солнце — нету. Давно уже
нет солнца, недели две? Больше…
Когда были русские, по тилявыср нарядная кызым говорила, что «фронт» или
«цыклон». Она не понимала, что говорила, и те, кто научил ее так говорить — тоже
не понимали, но все равно подучивали красивую кызым произносить пустые слова;
урысы почему-то думали, что все знают. При этом не знали совсем ничего, даже
самых простых вещей — что те же облака, застилающие солнце ТАК долго, делаются
людьми. Нелепо — сами же рассказывали про фронт, и сами разводили руками…
Старик знал, что такое фронт. Сначала Волховский, потом, уже после госпиталя,
следствия и тюрьмы — Четвертый Украинский. Потом еще Салехардский, и перед самым
освобождением лагерный опер накрутил еще чирик. Старик не сердился на опера,
молодого нервного белоруса, тот закрывал срочное требование по контингенту на
Базу-10, очередной фронт старика. Правда, фронтами